Полярник. Александр Михайлович Бруссуев

дверь из темного дерева. Сразу в ответ раздался грозный рык:

      – Войдите!

      – Разрешите обратиться, товарищ полковник! Гвардии рядовой…

      – А, это ты, длинный! – прервал он мое представление. – Ну, зайди, чего там у тебя?

      – Извините, – говорю, – я по поводу письма из института.

      Шамрай свирепо посмотрел на меня из-под сурово сдвинутых бровей.

      – Что значит – извините?

      – Извините за беспокойство в воскресенье…

      – Ты мне тут словами не бросайся! – он снова прервал меня. – Что за манера? Интеллихэнт, что ли? Почему в линялой хэбэшке? Что – старшина обмундирование не выдал?

      – Никак нет! – преданно блестящими глазами смотрю на командира. Вообще-то он у нас зверь. Уставной зверь. Солдаты лицом к лицу с ним встречаться избегали. Но мне уже терять нечего, кроме собственных цепей. – Не интеллигент. Студент Ленинградского института водного транспорта. Новое обмундирование не положено, потому как выслужил установленный срок службы в рядах Советской армии!

      – Кем установленный? – на тон пониже произнес начштаба.

      – Партией и правительством, а также Министерством обороны Союза Советских Социалистических Республик! – чеканил я, словно выступая перед партийным съездом.

      – Э, нет! Тут ты загнул! – снова насупился Шамрай. – Здесь сроки устанавливаю я!

      – Так точно! Служу Советскому Союзу! – внутренне возликовал я. Ура, заработало! Похоже, полковник дозрел до принятия решений: хочу – казню, хочу – милую.

      – Ну и чего тебе от меня-то надо, неуставной воин? – уже на самую чуточку, на волосок, очеловечиваясь, спросил он.

      – Разрешите доложить?

      – Ну, давай, давай, не томи, некогда мне тут с тобой рассусоливать!

      Я набрал в грудь побольше воздуха и, стараясь говорить раздельно, на одном дыхании произнес:

      – На имя комдива должно прийти письмо с института с ходатайством о моем увольнении в запас, так как с первого июня необходимо убыть на плавательскую практику. Согласно учебному плану.

      – Откуда про письмо знаешь?

      – Мне тоже пришло, – легко соврал я.

      Полковник свирепо посмотрел на меня и потянулся к телефону. «Ну все, капец, сейчас в роту позвонит, почтальона вызовет – и моя тема про письмо рассыплется вместе с моим дембелем. Интересно, на сколько недель после тридцатого июня комдив меня может задержать в части? Сейчас узнаем», – подумалось мне.

      Шамрай меж тем вызвал к себе в кабинет некоего майора по фамилии Грабовский. «Вот те раз, неужели все офицерье воскресный день проводит в управлении?» – еще подумалось мне, как в дверь вошел высокий, очень стройный человек. Форма на нем сидела, как какой-нибудь дорогой костюм, элегантно и слегка небрежно.

      – Разрешите, товарищ полковник?

      Грабовского я знал уже целый год, с тех пор, как он начал ходить дежурным по управлению дивизии. Смотрелся он очень эффектно, о чем, без всякого сомнения, догадывался. Даже в лютый