Не от мира сего. Александр Михайлович Бруссуев

тем самым прекратив всю полемику о ведении боевых действий. Много рыцарей уплыло в Средиземное море, чтобы стать там кормом для местных рыб. Остальных, мокрых и несчастных перебили местные египетские жители, чье призвание было, есть и, наверно, будет в истязании слабых и больных.

      В следующий, шестой по счету, Крестовый поход Стефана даже не пригласили. Внук Барбароссы, достаточно критически настроенный против религии, объявил, что Христос, Моисей и Магомет – три величайших обманщика. Муслимы вздохнули и открыли ворота Иерусалима, потому что столь смелое заявление было сделано как раз под его стенами.

      Но Стефан об этом уже не узнал. Он был далеко от дома.

      Его влекло в дорогу желание увидеть места, где вершил свои благие дела конунг Артур. Возвращаясь из Иерусалима много лет назад, он много полезного почерпнул не только от прочтения книги, но и от бесед с паломником. Тогда, слушая его спокойные речи, он не пытался особо в них вникать, только впитывал, как губка, информацию. Уже позднее до него начал доходить смысл.

      Жил Артур, совершал свои подвиги, в перерывах между ними женился на Гиневре, во время одной баталии все же был ранен и даже, если верить настоятелям аббатства в Гластонбери на Британских островах, скончался. Легенды, конечно, говорили другое, но поп Анри де Сюлли вплотную занялся изысканиями и, конечно же, обнаружил на глубине 16 футов гроб с телом гиганта. Как раз поблизости от аббатства. Место сделалось святым, паломники приходили и уходили, а деньги оставались. Внутри гроба, присмотревшись, обнаружили останки второго тела. Они стали принадлежать женщине, и имя ее вполне логично соотнеслось с Гиневрой. «Жили они счастливо и умерли в один день».

      – А меч? – спросил Стефан. – Меча не было?

      Анри скосил и без того косые глаза к переносице, погладил висевшее на груди массивное золотое распятие и глубокомысленно произнес:

      – Разве королям нужны мечи в руках, чтоб повелевать? Достаточно, чтобы мечи были наготове у верных рыцарей.

      Хунгар, конечно, преклонил колени перед могилой великана и его жены, даже внес положенную сумму пожертвований, но никак не мог настроить себя на лирический лад. Не хотелось торжественных речей и возвышенных клятв, хотелось пойти в деревню, выпить в трактире пива и пообниматься с девками. Что он и сделал.

      На островах всегда жили очень буйные люди, поэтому можно было отдать дань памяти королю Артуру хорошей дракой. За этим дело, конечно, не стало. Простолюдины в господских развлечениях не участвовали, разве что выносили из-под рьяно обдирающих свои кулаки участников самых уставших, чтоб их ненароком не затоптали. А могли бы, как, положим, в местах, соседствующих с Венецией или Генуей, пырнуть в спину шилом, или бросить в голову камень. С целью помочь какому-нибудь своему гвельфу или гибеллину.

      – Что? – сказал один рыжий детина, отложив свой пивной маг. К иноземцам он не питал, судя по всему, ни уважения, ни доверия. – На Артура пришел полюбоваться?

      – Сам дурак, – ответил Стефан.

      – Да