Все твои совершенства. Колин Гувер

абсолютно не за что поднимать тост. Да сгинет сегодняшний день!

      – Да сгинет.

      Я полностью с ним согласна. Мы чокаемся и запрокидываем головы. У Грэма, похоже, пошло лучше, чем у меня. Он со стуком ставит рюмку на стойку, берет крекер и делает следующий ход.

      Я тоже беру крекер, и тут в кармане куртки начинает жужжать телефон. Я достаю его и вижу на экране имя Итана.

      Потом телефон достает Грэм и кладет его на стойку.

      На экране высвечивается имя Саши. Смешно, ничего не скажешь.

      Представляю, что они подумали, когда вышли и увидели, как мы вдвоем сидим на полу вместе и едим их китайскую еду.

      Телефон лежит на стойке экраном вверх. Грэм кладет на него палец, но вместо того, чтобы ответить, толкает телефон. Я смотрю, как аппарат скользит по стойке и исчезает за ее краем. Слышу, как он с грохотом падает на пол по другую сторону стойки. Но Грэма, похоже, совершенно не беспокоит разбитый телефон.

      – Ты сломал свой телефон.

      Он закидывает в рот кренделек.

      – Там нет ничего, кроме фотографий и сообщений от Саши. Завтра куплю новый.

      Я кладу свой телефон на стойку и смотрю на него. На мгновение воцаряется тишина, но тут снова звонит Итан. Как только я вижу его имя на экране, у меня возникает желание сделать то же, что Грэм.

      Так или иначе, мне тоже нужен новый телефон.

      Звонки прекращаются, и от Итана тут же приходит эсэмэска. Я подталкиваю телефон. Мы оба смотрим, как он скользит по стойке и падает.

      Мы возвращаемся к игре в крестики-нолики. Первую партию выигрываю я, вторую Грэм. Третья – ничья.

      Грэм съедает еще один крендель.

      Не знаю, то ли от выпивки, то ли я просто не в себе от всей этой неразберихи, но каждый раз, когда Грэм смотрит на меня, я чувствую, что его взгляд оставляет на коже мурашки. На груди и вообще везде. Не могу понять, из-за него я нервничаю или просто опьянела. В любом случае это лучше, чем опустошение, которое я чувствовала бы сейчас одна дома.

      Я заменяю кусочек решетки, который только что съел Грэм, и говорю:

      – Должна тебе кое в чем признаться.

      – В чем бы ты ни призналась, это вряд ли превзойдет последние пару часов моей жизни. Давай колись.

      Я опираюсь локтем о стойку, кладу голову на руку и искоса смотрю на него.

      – Саша вышла из дома. После того как ты ушел.

      Грэм по моему лицу видит, что мне стыдно. Его брови удивленно приподнимаются.

      – Что ты натворила, Квинн?

      – Она спросила, в какую сторону ты пошел. Я не сказала.

      Я выпрямляюсь и поворачиваю стул так, чтобы сидеть к нему лицом.

      – Но прежде чем сесть в машину, я обернулась и сказала: «Восемьсот долларов за игру в слова? Ты в своем уме, Саша?»

      Грэм смотрит на меня. Пристально. Тут я задумываюсь, не перешла ли допустимую грань. Наверное, мне не следовало ничего говорить Саше, но уж очень я рассердилась. И ничуть об этом не жалею.

      – Ну