Морпех – победитель магов. Александр Зорич

длинное и непечатное.

      Ай-яй-яй, совсем политморсос у ребят просел…

      Чтобы поднять этот самый политморсос, я включил обычный желтый фонарь и подсветил им свое честное русское лицо. К слову, гладко выбритое.

      – Меня зовут Сергей Щукин. Я старший лейтенант морской пехоты Черноморского флота. Мы пришли сюда специально за вами. Раненые есть?

      Всё это я сказал очень тихо, почти шепотом.

      – Да, двое, – ответил седой усатый мужчина лет пятидесяти пяти из темноты, щурясь встречь лучу фонарика. – Я капитан.

      Что характерно, капитан отвечал в полный голос. То ли был твердо уверен, что пираты нас не услышат, то ли сам факт нашего появления в подземелье воспринял как указание на то, что пиратов мы всех перебили.

      – Идти могут?

      – С нашей помощью… Кажется, какая-то инфекционная дрянь.

      – Значит, это не раненые, а больные, – сказал я.

      – Да какая, к черту, разница, – устало огрызнулся капитан. Было видно, что они нас, мягко скажем, заждались. А поэтому радоваться нашему появлению у них уже не осталось сил.

      Я на сердитого капитана не пенял. Окажись я в его шкуре, я тоже вряд ли предстал бы перед спасателями Сахаром Медовичем.

      От меня требовалось задать последний принципиально важный вопрос, и можно было начинать вывод заложников на свет божий.

      – Весь экипаж сухогруза здесь? – спросил я. – Или кого-то пираты содержат отдельно?

      – Все, кроме доктора. Тот, кажется, смог сбежать… О его судьбе мы ничего не знаем, – сказал капитан.

      – С его судьбой все норм, – усмехнулся я. – Собственно, это он нас к вам и привел.

      – Ну, слава богу! А то мы уж всякое думали…

      Я обвел фонариком всё помещение. На меня смотрели изможденные, грязные, небритые люди. Но глаза на их лицах были живыми, исполненными света и надежды, и какими-то, что ли… родными.

      Есть моменты в нашей профессии, ради которых стоит ею заниматься.

      Этот был одним из таких.

      Проблемы начались, когда первая гражданская физиономия показалась в дверном проеме квадратной башни.

      И проблемы очень серьезные.

      Южная финиковая роща – доселе элегически безмолвная и подчеркнуто торжественная в серебристом звездном свете – взорвалась адским огнем.

      Ливень пуль обрушился на древние камни башни, высекая яркие искры и порождая опасные рикошеты.

      Закричал раненый ефрейтор Гладкий. Скрючился от боли старпом «Вавилова» – пуля пробила ему бок.

      Бойцы Ачасоева сразу же ответили. Под прикрытием их огня в башню отполз дядя Вова. Он тоже, к слову, не забывал посылать в рощу лучи любви и добра калибра семь шестьдесят два.

      Через минуту ваш покорный слуга, вжимаясь во вспотевшие предутренней росой камни, доложил Баранову:

      – Командир, засада! Не меньше десяти стволов! Вывести заложников не могу. Прошу помощи.

      – Десять стволов? Но доктор же говорил, что… Впрочем, какая на хер разница теперь. Жди, сейчас что-то придумаю.

      Пока Баранов придумывал, а дядя Вова искал огневую