Чёрная стрела. Роберт Стивенсон

здание. Его окружал глубокий ров; но теперь ров высох, на дне его валялись камни, упавшее бревно было перекинуто через него, словно мост. Две стены еще стояли, и солнце сияло сквозь их пустые окна; но вся остальная часть здания рухнула и лежала грудой обломков, почерневших от огня. Внутри уже зеленело несколько молоденьких деревьев, выросших из щелей.

      – Мне кажется, – прошептал Дик, – это Гримстон. Он принадлежал когда-то Саймону Мэлмсбери; сэр Дэниэл разрушил его. Пять лет назад Беннет Хэтч сжег этот дом. И, сказать по правде, напрасно – дом был красивый.

      Внизу, в овраге, было безветренно и тепло. Мэтчем тронул Дика за плечо и предостерегающе поднял палец.

      – Тсс! – сказал он.

      Странный звук нарушил тишину. Он повторился еще несколько раз, прежде чем они догадались, что он означает. Казалось, какой-то грузный человек прочищает себе горло; затем хриплый, фальшивый голос запел:

      Король спросил, вставая, веселых удальцов:

      «Зачем же вы живете в тени густых лесов?»

      И Гамелин бесстрашный ему ответил сам:

      «Кому опасен город, тот бродит по лесам».

      Певец умолк; слабо лязгнуло железо, и все затихло.

      Мальчики смотрели друг на друга. Кто бы ни был их незримый сосед, он находился как раз по ту сторону развалин. Мэтчем внезапно покраснел и двинулся вперед; по упавшему бревну он перешел через ров и осторожно полез на огромную кучу мусора, наполнявшую внутренность разрушенного дома. Дик не успел удержать его, и теперь ему оставалось только следовать за ним.

      В углу разрушенного дома два бревна упали крест-накрест, отгородив от мусора пустое пространство не больше чулана. Мальчики спустились туда и спрятались. Через маленькую бойницу они могли видеть все, что происходило за домом.

      То, что они увидели, ужаснуло их; они попали в отчаянное положение. Уйти отсюда было немыслимо; даже дыхание свое приходилось им сдерживать. Возле рва, футах в тридцати от того места, где они сидели, пылал костер; над костром висел железный котел, из которого валил густой пар, а рядом с костром стоял высокий, тощий краснолицый человек. В правой руке он держал железную ложку; на поясе у него висели охотничий рог и большой кинжал. Казалось, он прислушивался к чему-то; видимо, он слышал, как они вошли в дом. Это и был, несомненно, певец; он, вероятно, мешал в котле, когда шорох чьих-то шагов на мусорной куче донесся до его слуха. Немного дальше лежал, закутавшись в коричневый плащ, еще один человек; он крепко спал. Бабочка порхала над его лицом. Все это происходило на лужайке, белой от маргариток. На цветущем кусте боярышника были развешаны лук, колчан со стрелами и кусок оленьей туши.

      Наконец долговязый перестал прислушиваться, поднес ложку ко рту, лизнул ее и снова принялся мешать в котле, напевая.

      «Кому опасен город, тот бродит по лесам», —

      хрипло пропел он, возвращаясь к тем самым словам своей песни, на которых остановился.

      «Сэр, никому на свете мы не желаем зла,

      Но в ланей королевских летит порой стрела».

      Время