Пуговица. Утренний уборщик. Шестая дверь (сборник). Ирэн Роздобудько

через полтора ей позвонили из института и предложили принять участие в биенале, которое проходило в живописном уголке Карпат. Я обрадовался, что о ней не забыли.

      Лике не очень хотелось уезжать, но когда в нашу кухню набилось полгруппы бывших однокурсников во главе с преподавателем, ее глаза заблестели. Все они, шумные и веселые, с опаской поглядывали в мою сторону. Напрасно! Я излучал благодушие, разливал вино и всем своим видом показывал, что не собираюсь становиться на пути молодого таланта. Это действительно так и было.

      – Хорошо. Я поеду, – сказала Лика, когда гости разошлись, – если вы все так этого хотите…

      – Ну вот, ты опять делаешь это ради кого-то! А ведь ты – талантливая художница, это – твой мир, твое окружение. В конце концов, ты сможешь там продать свои картины и… О! Я придумал! Ты продашь свои картины и подаришь мне шкаф!

      Ей нужен был толчок, идея, ради которой она могла бы оторваться от уютного домашнего мирка. И моя идея ей понравилась. Она даже захлопала в ладоши и тут же начала собирать свои прибамбасы для рисования, хотя до начала биенале оставалась еще неделя.

      Выглядело это творческое мероприятие приблизительно так: где-то у подножия гор разбивался «художественный городок». Ставились палатки для участников, возводился импровизированный вернисаж под огромным брезентовым тентом. Две недели молодые дарования работали на пленэре, выставляя свои старые и новые работы на продажу. Сюда же на автобусах время от времени привозили журналистов, телевизионщиков, искусствоведов и даже иностранцев-коллекционеров.

      – Это будет дурдом, – пояснила мне Лика, – застолья до утра. Какое там рисование? Так, профанация…

      – Не преувеличивай. А если будет плохо – то хоть побудешь на природе, подышишь свежим воздухом, отдохнешь от меня, дурака… А я приеду тебя проведать. И мы будем будем гулять в горах!

      Тут меня передернуло, и я замолчал…

5

      Люблю сентябрь. В этом году он был особенно теплым и каким-то вкусным – воздух, пропитанный запахом кофе, под вечер приобретал еще и густой лиственный аромат с привкусом хризантем. Лика уезжала рано утром, с последней группой. Накануне я договорился с ребятами, что они возьмут ее принадлежности с собой, у меня в день отъезда была уйма важных дел, и я не мог ее проводить. А так Лике не пришлось тащить на себе тяжелый этюдник.

      Утром мы пили кофе, и я пытался втолкнуть в нее хотя бы кусочек бутерброда, но она категорически отказывалась.

      – Ну что, собственно, происходит? – спрашивал я. – Пару недель отдохнешь от дома, от меня… Другая бы радовалась…

      – Никогда не говори так – «другая». Я не знаю, что делали бы другие, но мне без тебя плохо. Как будто потеряла какой-то важный орган – руку, например, или ногу. Ты бы смог ходить с одной ногой?!

      – Купил бы костыли! – улыбнулся я.

      – Ты шутишь, а я – серьезно…

      Я вызвал такси. В прихожей осторожно застегнул мои любимые пуговицы на ее курточке.

      – Этот