Большая четверка. Агата Кристи

она разразилась при виде Пуаро, мы сами принялись ее расспрашивать. Ответы прозвучали утешительно. Никто не приходил, и наш гость не давал о себе знать.

      Со вздохом облегчения мы поднялись наверх. Пуаро пересек гостиную и вошел в спальню. И тут же он позвал меня, причем в его голосе послышалось странное возбуждение:

      – Гастингс! Гастингс… он мертв!

      Я поспешил к Пуаро. Незнакомец лежал в той же позе, в какой мы оставили его, но он умер! Я помчался к доктору. Я знал, что Риджвэй еще не вернулся. Но я почти сразу нашел другого врача и привел его к Пуаро.

      – Он умер совсем недавно, бедняга. Вы что, подобрали бродягу?

      – Что-то в этом роде, – уклончиво ответил Пуаро. – Но от чего он умер, доктор?

      – Трудно сказать. Возможно, какая-то лихорадка. Тут есть признаки асфиксии… У вас тут не газовое освещение?

      – Нет, только электричество, больше ничего.

      – И оба окна широко открыты, н-да… Пожалуй, он мертв уже часа два, я так сказал бы. Вы сами известите кого положено?

      Доктор удалился. Пуаро сделал несколько звонков. В конце, к моему удивлению, он позвонил нашему старому другу инспектору Джеппу и попросил его прийти поскорее, если можно.

      Пуаро еще не закончил все разговоры, когда появилась миссис Пирсон с округлившимися глазами.

      – Там пришел человек из Ханвелла… из сумасшедшего дома! Можете себе представить? Можно ему войти?

      Мы изъявили согласие, и в гостиную вошел крупный, плотный человек в униформе.

      – Доброе утро, джентльмены, – бодро произнес он. – У меня есть причины быть уверенным, что к вам залетела одна из моих пташек. Сбежал прошлой ночью, вот что он сделал.

      – Он был здесь, – вежливо ответил Пуаро.

      – Но не удрал же он снова, а? – спросил санитар с некоторым опасением.

      – Он умер.

      Санитар явно испытал облегчение и ничуть не расстроился.

      – Ну, наверное, так даже лучше для всех.

      – Он был… э-э… опасен?

      – Вы имеете в виду, не был ли он одержим мыслью об убийстве? О, нет. Он был вполне безвреден. У него была острая мания преследования. Все тайные общества Китая стремились заставить его молчать! Да они все у нас такие.

      Я вздрогнул.

      – Как долго он находился в больнице взаперти? – спросил Пуаро.

      – Да уже два года.

      – Понятно, – тихо произнес Пуаро. – И никому не приходило в голову, что он может… может быть вполне разумен?

      Санитар позволил себе рассмеяться.

      – Если бы он был в своем уме, что бы он делал в доме для чокнутых лунатиков? Они все там утверждают, что они разумны, знаете ли.

      Пуаро промолчал. Он провел санитара во вторую комнату, чтобы тот взглянул на тело. Опознание не заняло много времени.

      – Да, это он… совершенно верно, – бездушно произнес санитар. – Чудной был парень, а? Ну, джентльмены, мне теперь лучше пойти и заняться необходимыми формальностями. Мы же не хотим оставлять вас надолго с трупом на руках. Если будет дознание, я надеюсь, вы на него придете. Всего доброго, сэр.

      И, неуклюже поклонившись, он ушел.

      Несколько минут