Награда для Регьярда. Оксана Глинина

тебе дорога? – вопрос Регьярда вывел из задумчивости.

      – Гила была непростая женщина, но очень сильная. Мне она казалась несокрушимой, тем обиднее было увидеть, как над ней издеваются и истязают, а я ничего не смогла сделать.

      О! Я сказала это! Так вот, что больше всего меня беспокоило – мое бессилие перед яростью сугуров, тем более неприятно было осознавать бессилие сейчас, когда моей судьбой могли распорядиться совсем чужие люди.

      – Ты ни в чем не виновата, Вилия, – Регьярд старался говорить спокойно, с долей участия, но легче от этого не становилось. Наоборот, внутри все как будто сжималось, в ожидании тяжелого удара, после мгновения милостивого обращения.

      – Где мы? – оглядевшись, наконец, спросила я. – Это сад?

      Но я точно помнила, что из помещения я не выходила.

      – Да, это сад моей матери.

      За спиной остался проход, затерявшийся среди резных каменных колон, перед нами же на открытой скальной площадке раскинулись цветочные кусты и деревья, цеплявшиеся за скудные островки почвы меж поросших мхом каменных столбов и мощёных дорожек. Большинство колышущихся ветвей и стеблей были голы, растеряв нежные лепестки на горном ветру, но кое-где ещё только распустились трепетные бутоны, радуя мир своей недолговечным светом. У Гилы такой красоты не было, она считала глупостью тратить время на «благовонную» траву, выращивая только самое необходимое. Жене моего отца возиться с землёй и ростками тоже было не интересно. От того и удивительно было видеть такую красоту в столь суровом краю.

      – Моя мать была южанкой, – полынная горечь в голосе словно пыталась укрыться за тёплом медового блеска глаз, – она очень скучала по своей стране, в которой было много удивительных растений. У нас много леса, но из-за климата редко приживаются южные растения. Вот отец и приказал приспособить для её причуд это место. Нравится?

      Еще бы не нравилось? Я розы видела только по праздникам – все они были привозными, стоили будто из самоцветов сделанные. А здесь они просто росли – только руку протяни, радуя глаз и душу случайному свидетелю этого чуда.

      – Красиво! – восхищенно прошептала я. – Твой отец любил твою маму, раз устроил для нее такое.

      – Любил… – голос Регьярда напрягся, а улыбка сошла с лица. – Ты хотела поговорить Вилия.

      Если он и родился в любви, то от чего-то радостью воспоминания владетеля о родителях не отличались.

      – Да, конечно, – очарование моментом немного спало, холодный порыв закрыл лицо прядями волос, которые я поспешила убрать. Время обсудить уготованное мне грядущее.

      – Регьярд, – начала я, посмотрев в глаза мужчине, – умоляю, отошли меня домой! Это самое правильное, что ты можешь сделать со мной.

      – Почему ты так рвешься туда? – владетель нахмурился, но не выглядел грозно.

      – Я же тебе уже говорила! На родине остался мой жених, там мой дом, – от чего-то я отвела взгляд от пристальных черных омутов, всматривающихся мне в самую душу.

      – Иногда наша судьба сама выбирает горную тропу. Знаешь, почему я выбрал