Награда для Регьярда. Оксана Глинина

из глубины забытых снов. Это было и странно, и приятно одновременно. Неужели это значило, что я нашел свою судьбу?

      Мой отец невыразимо сильно любил мою мать. Но не смел жениться на ней, так как она была рабыней – практически бесправной вещью, которая принадлежала своему господину. Долгое время я не понимал, почему меня не пускают играть к другим детям и не разрешают чаще видеться с отцом. Пока однажды все не изменилось.

      Пока тебя не признали мужчиной, воином, ты живёшь в мире многих непонятных и необъяснимых вещей, потерявшись среди сказок и волшебства. До первой раны, до первой пролитой крови.

      Отец брал меня на охоту, дозволяя выпустить первого коршуна, мать раскладывала передо мной соцветия трав, рассказывала об их целительных силах – не это ли счастье? У нас с матерью была крыша над головой и еда. Такие совершенно обычные вещи. Их начинаешь ценить только тогда, когда они исчезают из твоей жизни напрочь.

      Годы, проведенные в сражениях за собственную шкуру и право на наследие своего отца, срастили руки с клинками, закалили сталь сердца в пламени осад и битв, потеря близких выжгла душу. До уголька, до зольной пыли. Я хорошо запомнил, что погибелью для моего отца стала любовь к моей матери, которую ему не простила жена-северянка.

      Была ли ирония в том, что сын рабыни стал владетелем Гримхайла? Наверное, да. Но это был не только мой выбор, это был выбор народа и, наверное, судьбы.

      Я велел своим людям позаботиться о Вилии, не хотел ее пугать, навязываясь в провожатые – пусть отдыхает. Она только с виду кажется нежной и хрупкой, но внутри этой девушки таился крепкий стержень, это чувствовалось. Тогда на привале она отказалась от хлеба, будучи сильно голодной – их не кормили и плохо поили несколько дней. Я видел, как она отдала свое угощение сестре и няне. Выдержала дорогу и ни разу больше не заплакала. Была испугана и напряжена, но не впадала в истерику. Мне все больше и больше казалось, что я сделал правильный выбор. Тем более, люди приняли ее – это очень хорошо.

      – Регьярд! – возглас вывел меня из задумчивости и в ту же секунду ко мне на встречу выбежало нечто яркое и звенящее. – Как я рада, что ты вернулся целый и невредимый!

      – Ты опять нацепила на себя те бусы с монистами! – девушка бросилась мне на шею, и я с радостью обнял младшую сестру, потрепав по мягким темным кудрям.

      – Я так переживала за тебя! – наигранно обиделась Ошана. – Даже на Утес отправилась, попросить Великого Сокола дать тебе силу!

      – И принарядилась тоже для Хранителя, – я не смог сдержаться и уколол сестру, было весело наблюдать за тем, как она выкручивается, при этом довольно мило смущаясь.

      – Ну, вот! – закатила глаза дерзкая девчонка ни разу не смутившись. – Я полдня провела в молитвах, ночь не спала, когда вчера вы не вернулись, а ты попрекаешь меня какими-то бусами!

      Знал, для кого на самом деле предназначались бусы, да и молитвы Ошаны были не только обо мне, но приятно было осознавать, что за тебя кто-то волнуется, ждет тебя дома.

      – Зачем ты отправился к перевалу? – снова упрекнула сестра. – Мог отправить просто отряд.

      – Там