Полымя. Сергей Борисов

корифея британской прозы, который начал книгу так: «Глава 1. Все это случилось много-много лет назад. Глава 2. …»

      Так и в жизни. Олегу казалось, что отец умер много-много лет назад. Ему позвонила мать и сказала об этом голосом бесцветным, выгоревшим.

      * * *

      «Мечты». Он не помнил, почему дал рассказу такое название, пришитое к тексту на гнилую нитку. Вероятно, вкладывал особый смысл, тогда очевидный, но потом утерянный, и уже навсегда.

      «В ночи затерялись звуки. Город будто вымер. Но не умер. Мигают желтым светофоры.

      Я курю на балконе и сплевываю вниз. Капелька слюны теряется в темноте, потом появляется и, сверкнув отражением уличного фонаря, разбивается об асфальт или крышу припаркованного у дома автомобиля.

      Разбавленная оранжевым тьма поднимается от земли к прорвавшимся сквозь городское зарево звездам. Постепенно она теряет чужеродный цвет, становясь черной и прозрачной,

      Туда же воспаряют души – если ты жив, там остаются – если ты умер. Но кого волнует, жив ты или умер? Люди спят, накрывшись простынями или теплыми одеялами, и сны их безмятежны. Другие сновидения им не нужны, другие люди неинтересны. Даже те, кто более других достоин жалости, сочувствия, любви.

      Как же я вас…

      Так рождается ярость, не знающая снисхождения.

      Хотя… Хотя… Хотя… Я сам – не из тех, я сам – из вас.

      Заложив окурок между большим и указательным пальцем, я щелкаю, и «бычок» летит вниз.

      Он летит бесконечно долго, ударяется о крышу автомобиля… проваливается в щель воздухозаборника… падает на тряпку, которой владелец машины протирал двигатель и которую по рассеянности оставил под капотом…

      Столб огня поднимается к небесам, смахивая с них звезды.

      Взрыв разрывает тишину, сны и мечты.

      Зажигаются окна. Женщина в бигудях свешивается через подоконник и кричит, обращаясь неизвестно к кому:

      – Что случилось? Ради Бога, что случилось?

      Но я не Господь, я не знаю ответа».

      Такой вот рассказец. Хотя никакой, конечно, это не рассказ, а пустышка, фитюлька, потуги строчкоплета, уверовавшего в свою исключительность, которую не дано разглядеть окружению из пустых, недалеких особей рода человеческого. А хотелось бы, чтобы разглядели, так ведь?

      Листок на коленях ждал решения своей участи. Олег смял его и бросил в камин. Взял следующий. Надо же, один к одному. Рассказ назывался «Огонь».

      «Дверь рванули. Примерзшая, заиндевевшая, она пружинила и скрипела. Выполняя свой долг, она не желала пускать в прогретое помещение январскую стужу.

      Дежурный по отделению сонными глазами следил за поединком двери и человека. Он уже было поднялся, намереваясь прийти на помощь, но тут дернули отчаянно, и дверь, вскрикнув пружиной, распахнулась.

      Сначала появились двое. Кто – девушки? парни? – разгадать было невозможно, так они были облеплены снегом.

      За ними вошел милиционер.