Что там, за дверью? Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 24. Павел Амнуэль

нас с вами – это окно в сад. Вы позволите мне проводить вас…

      – Старший инспектор хочет осмотреть дом от чердака до подвала, – сказала леди Элизабет.

      – Безусловно, – заявил Бронсон со всей твердостью, на какую был в тот момент способен. – Вы заморочили мне голову своими фокусами, и я…

      – Пойдемте, – прервал его сэр Эндрю и, нажав на выключатель, погасил бра. В комнате стало темно, мольберт проступал в полумраке огромным пятном, и Бронсон обошел его, направляясь к двери. Ему казалось, что изображение смотрит вслед и, в отличие от него, прекрасно видит в темноте.

      В коридоре горели лампы, сэр Эндрю плотно прикрыл дверь в комнату, из которой они вышли, и сказал сухо:

      – Идемте. Впрочем, можете осматривать сами. Скрывать мне нечего. С Лиззи я вас познакомил. Вы убедились в том, что она жива. Я думал, вы поймете…

      – Что пойму? – взорвался Бронсон. – Пойму, как вы организовали этот фокус? Я в Скотланд-Ярде работаю, а не в цирке Барнума!

      Впрочем, ходить по комнатам, спускаться в чулан и подниматься на чердак ему неожиданно расхотелось – он знал, что не обнаружит никаких следов преступления, он знал, что не было здесь совершено ни убийства, ни даже покушения, он знал, что говорил с живой женщиной, и все происходившее не могло не быть правдой, пусть он даже и в малейшей степени не понимал, в чем эта правда состояла, поскольку никто на свете не мог даже догадаться о том, что происходило между ним и Фанни Джордан, задержанной в июне двадцать пятого года по делу о фальшивых бриллиантах…

      – У вас есть что-нибудь крепче портера? – спросил Бронсон.

      – Виски, – сказал сэр Эндрю. – Вам с содовой?

      – Чистый, – сказал Бронсон.

      * * *

      – Вы все равно мне не верите, – печально сказал сэр Эндрю, опрокинув еще одну рюмку и повертев в руке хлебец – блюдо с сухими хлебцами стояло посреди стола, Бронсон к ним не притронулся, а сэр Эндрю взял один и держал в руке, время от времени поднося ко рту, но так и не откусив ни кусочка. Виски в бутылке осталось на донышке, и Бронсон подумал, что может не добраться до дома – голова кружилась и комната перед глазами качалась, как кают-компания в штормовую погоду.

      – Я в недоумении, – откровенно признался Бронсон. – Я никому не рассказывал… Я даже себе перестал напоминать… И если она – или вы, или что-то, созданное вами, – знает, как мне было…

      – Лиззи знает, – твердо сказал сэр Эндрю. – Понятия не имею, о чем идет речь, но Лиззи знает, она никогда не говорит того, что… о чем…

      – Не понимаю! – воскликнул Бронсон, ударив кулаком по столу. – Я никогда не позволял себе… Мне стыдно, сэр Эндрю, что я так…

      – Не беспокойтесь, я никому не скажу, как мы с вами вдвоем… Мне тоже нужно было… Никому…

      Я совсем расклеился, подумал Бронсон. Я не хочу вспоминать Фанни. Я не хочу вспоминать, как стоял с револьвером в руке и думал о том, что, если выстрелить в висок, то