Хозяин моего тела. Astra Maore

от страха.

      Нужно срочно сбежать, пока Конте не вернулся с паршивым листком со словом «забирай». Хотя это слово меня никак не компрометирует, наоборот…

      Пусть думает, что я не хочу его, и мне на него наплевать.

      Что, черт возьми, происходит?! Почему Элиас ведет себя так, словно дурацкий лист – улика преступления? Мне грозит какая-то реальная опасность?

      И, кстати, откуда Элиас Конте знает, что от волнения я ем мятные леденцы?

      Меня прошибает ледяной озноб. Я лихорадочно пытаюсь вспомнить, ела ли их при нем… Нет. Точно не ела.

      Чееерт… Все настолько дико, кошмарно и невыносимо, что я не представляю, как мне быть.

      Кроме того, я еще ни разу не принимала участие ни в каких серьезных съемках или показах от Агентства. Моя пропажа не вызовет скандала, как в случае с Шейлой Максвелл.

      А в анкете я прямо созналась, что не поддерживаю отношения с семьей… Что живу совсем одна.

      Элиас может сделать со мной что угодно, и никто даже не узнает об этом!

      К горлу подкатывает дурнота. Вдруг Элиас Конте вообще собирается продать меня на органы?

      Нет. Это точно ерунда. Обычно бандиты не оставляют потенциальных жертв в незапертой машине. У меня просто разгулялось не в меру буйное воображение.

      Нужно прийти в себя, необходимо стать собранной и хладнокровной. Только так я смогу что-то разузнать.

      Но у меня никак не получается успокоиться. Когда Элиас возвращается, я изнемогаю от желания вытрясти из него хоть какие-то нормальные объяснения.

      А он выглядит так уверенно и безмятежно, словно ничего не случилось. Слишком спокойно для человека, сорвавшегося после первых слов о каком-то жалком листе. Он вкладывает мне в руку ключ и собирается завести машину.

      Да это просто хамство!

      Внутри меня все клокочет от возмущения, но я обманчиво мягко спрашиваю:

      – Что это было, Элиас? Почему ты внезапно убежал в дом?

      Он поворачивается ко мне и улыбается уголками губ. Вот только в темно-карих глазах нет ни капли веселья.

      – Моя неизлечимая болезнь – держать все под контролем. Раз ты пришла в себя, Лола, то мы можем ехать.

      Ну уж нет. Элиас думает, что может хватать мою сумку и ключи, пользуясь тем, что он физически сильнее? Считает, что мне нравится такое скотское обращение? Что оно меня как минимум устраивает?

      – Мы не можем ехать. Объясни, что происходит. Мне кто-то или что-то угрожает? Эта угроза – оправдание без спроса трогать мои вещи? – я еле сдерживаю ярость.

      – Ты съела слишком мало леденцов, Лола. Значит, самое время выпить мятный чай. Как раз твое время перекусить, – хм, а он далеко не так спокоен, как мне показалось. В его голосе звенит металл.

      Мерзавец.

      Меня колотит от плохо сдерживаемого гнева.

      Конте заводит машину и выруливает на дорогу. Я выжидаю, пока он встроится в ряд машин и решаюсь опять привлечь его внимание.

      – Значит, так. Если мне всерьез что-то угрожает, я лучше выплачу Агентству неустойку. А теперь будь добр, останови машину и высади меня где-нибудь.

      Элиас криво улыбается.

      – Не остановлю. Ничто тебе не угрожает,