Хозяин моего тела. Astra Maore

Зато уверенный и спокойный настолько, что я прямо кожей чувствую знакомую ауру силы.

      Что же между ними произошло?

      Все новости пестрят сообщениями о том, что решение госпожи Максвелл было спонтанным. Она чуть не сорвала значимый показ, разрыдавшись прямо за кулисами. А потом вышла, отходила положенное и начала раздавать прощальные интервью.

      Загадка.

      А к черту!

      Что бы ни случилось с Элиасом у Шейлы, мои собственные планы насчет него летят в самую глубокую пропасть.

      Я чувствую, будто мне в глаза напихали стекол, настолько мне становится больно.

      Одно дело – самой незаметно охотиться на привлекательного мужчину, вовлекая его в сладкие объятия греха. И совсем другое – понять, что на тебя умело расставили капканы, и ты давно бежишь прямо по рассчитанной охотником траектории, довольно виляя хвостиком.

      Дууура.

      Нос предательски щиплет, а на глазах выступают слезы.

      Я несколько раз глубоко вздыхаю, но это не помогает. Мне больно, тоскливо и ужасно. И я рыдаю взахлеб, радуясь, что моделям не надо поутру краситься. Все делает визажист на показе или на съемке.

      Спокойно, Лола, ты же умница. Ты молодец и самая лучшая. Не стоит какой-то странный и опасный мужик твоего расстройства.

      Но я все равно продолжаю реветь в подушку, надеясь, что стены «домика» достаточно толстые, чтобы заглушить мой позор. Потому что последующей травли я совсем не хочу.

      Я поверила этим девкам, ничего толком не проверила, но куда хуже ошибиться в человеке из-за собственной наивности.

      Из-за бурных слез я ничего не вижу и не слышу, поэтому пропускаю момент, когда под дверью появляется какая-то подозрительная бумага.

      Я просто иду умыться и вдруг вижу ЭТО.

      Простой лист А4 для принтера, на котором огромным шрифтом напечатано: «Элиас – мой».

      Да черт возьми, не мой же! Мне не нужны никакие проблемы из-за него.

      Я еще плохо соображаю после слез, поэтому выхватываю подвернувшийся под руку черный маркер, коряво пишу: «Забирай!» и сую злополучный лист обратно под дверь так, чтобы его большая часть осталась в комнате, а в коридор высовывался лишь кончик.

      Ишь ты. Ее он. Ешь, не подавись.

      Кто вообще делает такие дурацкие двери с щелями?! Надо побыстрее повесить какую-нибудь симпатичную шторку, чтобы хоть так скрыться от серпентария…

      Мне совершенно не интересны их идиотские розыгрыши.

      В любом случае я иду к раковине и хорошенько умываюсь холодной водой. Все удобства располагаются прямо в «номере», а не в блоке на несколько комнат. Хорошо, что проектировщики подумали о нуждах вечно спешащих и при том подолгу занимающих ванну моделей.

      Умывшись, я кидаю взгляд на часы: девять сорок четыре.

      Черт. Надо ускориться. Элиас явится в одиннадцать, как штык, а я даже расписание на сегодняшний день не знаю. Бесит, что этот мужик все так явно контролирует. Хочешь что-то узнать – вынуждена ему в ножки кланяться и спрашивать.

      А ведь еще вчера мне это нравилось. Еще несколько часов назад я была рада его обществу, и сама искала поводы провести с