Кетополис. Мое имя никто. Шимун Врочек

гонит мелкую рябь. Матросы дружно вдыхают сырой пар, нагибаются, с усилием тянут весла на себя, снова выдыхают… Раз, и-раз. Холодает. Фонарь на носу закутан в белесый подрагивающий свет. Я провожу ладонью по влажному дереву. Мне не хочется сейчас разговаривать, хотя Веселовский – приятный собеседник, а Краузе…

      Просто не хочу.

      Почему-то мне кажется, что этот полет над волнами – последний в моей жизни. Чтобы ни случилось дальше, на «Игефельд» я больше не вернусь.

      А Краузе мне действительно жаль. Великолепный человек, но что-то в нем сломалось.

      Словно в отлаженном часовом механизме – падение, удар, ни царапины, а внутри какая-то пружина соскочила и – все. Часы больше не идут.

      Наверное, я скоро умру?

      Может быть, даже завтра.

      8. Маяк Тенестра

      Утро. Низкие серые облака тянутся над океаном.

      Упрямый ветер пытается завернуть полы моей шинели. Гонит мелкие белые барашки и разбивает о берег. Зябко. Термометр утром показывал два градуса ниже нуля, барометр обещал, что будет дождь. Не знаю, о чем эти двое договорятся. Может быть, вызовут друг друга на дуэль?

      Пар дыхания. Что-то я никак не могу согреться.

      – Господа, – начинает распорядитель официальным тоном, – вам известны условия, вы их подписали и одобрили. Я напоминаю, что честь обязывает вас не делать никаких движений до моей команды «начинайте». Точно также вы должны немедленно опустить пистолеты по команде «стой»…

      Помедлив, он добавляет – уже от себя:

      – Ну, с богом.

      – Удачи, Козмо, – говорит Тушинский и улыбается. Это красивая улыбка. Мне хочется раскрошить ее рукояткой револьвера.

      Я делаю шаг назад.

      Внутри меня – холод. За все мои обиды должен заплатить Тушинский. Впрочем, почему бы и нет? Он действительно меня ударил, а при оскорблении действием кодекс допускает только один вариант…

      Никаких извинений. Никаких рукопожатий. Давайте просто достанем оружие и убьем друг друга.

      Смыть кровью – обиду, боль, ревность… зависть, в конце концов. Как его можно любить? Ну как?!

      У меня в запасе три выстрела.

      …Иногда полезно узнать, насколько ты можешь быть мерзок.

      Рядом со мной стоит Ян По, мой вчерашний знакомец. Дальний родственник Эдгара Алана? И крикнул ворон: Невермор.

      – Ч-что вы! Ч-что вы! – повторяет Ян, как заведенный. Будет забавно, если мне достался единственный в Кетополисе секундант-истерик.

      Старик-доктор, которого зачем-то притащили, смотрит на меня бессмысленным козьим взглядом. Пьян до изумления. Счастливчик.

      – Вы готовы, господин лейтенант?

      – Тридцать шагов, – говорю я автоматически. Голос совсем сел.

      – Что?

      – То есть, да… я готов.

      Стук мотора. Боковым зрением я вижу, как подъезжает мобиль. Поворачиваю голову. Из машины выходят трое. Синяя форма – двое в беретах и один в высокой фуражке на галлийский манер. Белеют парадные перчатки.

      «Швабры» идут сюда. Так называют морпехов на флоте – их обязанность надраить до