Не время для шуток. Елена Усачева

Я – спектакль? – Маканина опешила. – Ничего себе заявы! Ты бы еще свою записку самолетиком по классу пустила и ждала, что никто ее не заметит.

      – Если тебе Галкин дороже меня…

      – Да никто не дороже…

      – Ладно… – Казалось, Курбаленко от ярости сейчас задымится, как раскаленная сковородка.

      – Что ладно? – Олеся тоже начала злиться. – Не нравится, спрашивала бы у Быковского, у него всегда все получается. Он вон какой везунчик…

      Но Лиза уже уходила, возмущенно топая каблучками.

      Когда Курбаленко скрылась на лестнице, Олеся вспомнила, что не привела главный аргумент. Списать-то Лиза успела! Но говорить об этом было уже поздно – второй раз затевать спор на эту тему не стоило.

      Маканина крутанулась на пятках, чтобы вернуться в класс, и столкнулась с выходившим Галкиным.

      «Его только не хватало!»

      – Ну, это, спасибо, – пробасил он. – Это, с меня причитается…

      – Засунь свое спасибо, знаешь, куда? – выпалила Олеся и испугалась. Она так никогда с Галкиным не разговаривала. А если он ответит? Или еще того хуже – драться полезет, вот разговоров-то потом будет…

      Но Серега только хмыкнул и пошел прочь. Интересно, чему он был так рад? Хотя с его радостями все было понятно. Написал контрольную, уже счастье. По шее не получил – счастье вдвойне. Сам кому-нибудь накостылял – вся жизнь удалась.

      Маканина заметила, что сидит, сжав кулаки. Она злилась. На весь свет. И, наверное, в первую очередь – на себя.

      Курбаленко всю перемену делала вид, что Маканиной рядом нет. Ну и пусть дуется. «Муха злится на арбуз, что не лезет в брюхо».

      Следующий урок прошел спокойно. Олеся только отметила, что исчез Галкин. Что-то она стала на него много внимания обращать. Не к добру это. Впрочем… После сегодняшнего скандала грех лишний раз не посмотреть в его сторону.

      – Сидоров! Вот чем ты занимаешься в то время, когда весь класс решает задачу синтаксического разбора сложноподчиненного предложения?

      Русичка застыла над Генкой, и Сидорову ничего не оставалось, как вытащить книгу из-под парты.

      – Что у тебя там?

      Маленькая худенькая учительница русского языка болезненно воспринимала малейшее невнимание на уроке. Сидорова она терпеть не могла. Пару раз он поймал учительницу на ошибках, к тому же постоянно спорил с ней о трактовке того или иного литературного образа. Один раз он встал и наизусть пересказал параграф из учебника о «Капитанской дочке» Пушкина, тем самым показав, что всю информацию русичка черпает оттуда. Учительница на него обиделась, вкатила двойку и в очередной раз подняла на педсовете вопрос о Генкином переводе в старшие классы – там не было русского, а литературу вел другой учитель. Сидоров переходить отказался, а русичка с тех пор постоянно искала повод, чтобы как-то Генку задеть. Благо возможностей таких у нее было предостаточно – Сидоров совершенно не вписывался в школьную систему.

      – Ну, и что там у тебя? – Она вгляделась в яркую некрасивую обложку книги. – Пелевина читаешь? Хорошо. А что у тебя с русским языком?

      – Галина Георгиевна, –