Не время для шуток. Елена Усачева

не давали сосредоточиться на линейных уравнениях с двумя переменными.

      Ох уж эти переменные… Да еще две. Все, как в задачке – есть Васильев, а рядом с ним – переменные: Рязанкина и Курбаленко. Кого только поставить на место «x », а кого – на место «y »?

      – Маканина!

      Олеся не сразу поняла, что зовут ее.

      Как истинный двоечник, Галкин сидел в углу около окна. Записка от него совершила сложный путь через три пары рук и упала перед Олесей. Пока письмо плыло к ней, Маканина недовольно морщилась.

      Серегины признания сейчас были совсем некстати.

      «Оля! Помоги! Сергей Г.»

      Как трогательно! После того дня, когда Олеся была вынуждена утихомиривать пьяного Галкина, в классе их постоянно сводили вместе. Сыпал двусмысленными шутками Васильев, не забывала позлобничать Курбаленко – мол, Олеся нашла себе новую подружку, Рязанкина понимающе хмыкала. Только Быковский молчал, словно тот день, когда все ушли и они остались в школе вдвоем, их с Олесей объединил. Да Сидоров все сидел, уткнувшись носом в свой «наладонник». «Мирские» дела его не волновали.

      От окна послышалось покашливание.

      С каких это пор Галкин озаботился своей успеваемостью? Раньше двойки за контрольные его не волновали. А теперь юношу на тройки потянуло?

      Олеся глянула на свою многострадальную дробь, которая за последние пять минут не сократилась, а увеличилась, и неожиданно увидела, как ее можно решить.

      «Ладно, Галкин, уговорил, – мысленно согласилась Олеся. – Пользуйся, пока я добрая».

      Записка поплыла обратно. А перед ее носом упал очередной свернутый листок.

      «Решила? Дай СПТ. А не устроить ли нам в субботу сейшн?»

      Так, Курбаленко, наконец, вспомнила, что у нее есть подруга. «СПТ» на их тайном языке было банальное «списать». А отчего же Рязанкина ей не может помочь? Они вроде последнее время вместе держатся…

      Олеся уже собралась отфутболить листок обратно с припиской «Спроси у К.», но последняя строчка заставила ее задуматься.

      Вечеринка… Давно они что-то не собирались.

      Она покрутила в руках записку. Стоит ответить…

      – Маканина!

      Юрий Леонидович Червяков, виновник нелицеприятного прозвища всего класса, стоял около парты и прожигал взглядом записку в руках Олеси.

      Кулак ее непроизвольно сжался, скрывая листок в пальцах.

      – Не прячь, не прячь. Что у тебя там? Дома заниматься надо, а не за мальчиками бегать! Показывай!

      Смятая бумажка упала на парту.

      – Ну и кто у нас урок алгебры перепутал с уроком русского языка? Кому сочинение написать захотелось?

      Олеся встала, задев локтем свой листок с контрольной. Упал он в проходе, как раз рядом с ногой Курбаленко. Лиза понимающе кивнула. Возбужденный своей обличительной речью Червяков ничего не заметил.

      – Там нет ничего. – Олеся смело смотрела в глаза учителю. – Мы о вечеринке договаривались.

      Юрий Леонидович демонстративно долго разглядывал сначала сложенную записку,