Роксолана. Полная версия легендарной книги. Павел Загребельный

из-за того, что ходил около власти на расстоянии опасном и угрожающем. Но довольствоваться приходилось малым. Поэтому он вспомнил наконец о своей золотоволосой рабыне и велел старшему евнуху привести ее ночью в ложницу.

      У изголовья помаргивал сирийский медный светильник, из медной курильницы на середине большого красного ковра вился тонкий дымок едва уловимых благоуханий. Ибрагим лежал на зеленых, как у султана, покрывалах, держал перед собой древнюю арабскую книгу, книга была толстая и тяжелая, держать без деревянной подставки да еще в постели такую тяжесть было просто нелепостью, но ему очень уж хотелось показаться перед девчонкой именно так – солидным ученым мужем, поразить ее так же, как хотел, видимо, поразить на Бедестане, назначив не торгуясь цену за нее вдвое большую, чем просил старый мошенник Синам-ага. Как ее зовут? Роксолана. Имя ей дал Луиджи Грити. Небрежно, не думая, мимоходом. Пусть будет так! Можно было бы еще назвать Рушен[24]. Это тоже будет напоминать о ее происхождении и в то же время соответствовать османскому духу. Подталкиваемая евнухом, девушка вошла в просторную ложницу и не без удивления увидела на зеленом ложе того самого венецианца, что купил ее на Бедестане. Была вся в розовом шелку, тонком и прозрачном, но не слишком. Ибрагим повернул к ней голову, свел к переносице брови.

      – Ты будешь отныне Рушен, – сказал на странном славянском, от которого Настасе захотелось смеяться.

      – Разве ты турок? – забыв, зачем ее сюда привели, простодушно спросила она.

      – Рушен и Роксолана, – так будешь называться, – не отвечая, строго пояснил грек.

      – Ты был на базаре византийцем и походил на христианина, а выходит, ты турок? – Настася стояла у двери и удивлялась не так своей беде, как этому худощавому человеку, который даже в постели держит накрученный на голову целый стог из белого полотна.

      – Подойди ближе и сбрось свою одежду, она мешает мне рассмотреть твое тело, – велел Ибрагим. – Ты рабыня и должна делать все, что я тебе велю.

      – Рабыня? Рабы должны работать, а я сплю да ем.

      – Ты рабыня для утех и наслаждений.

      – Для наслаждений? Каких же?

      – Моих.

      – Твоих? – Она засмеялась. – Не слишком ли ты хилый?

      Он оскорбился. Сверкнули гневно глаза, дернулась щека. Швырнул книгу на ковер, крикнул:

      – Подойди сюда!

      Она шагнула словно бы и к ложу, и в то же время в сторону.

      – Еще ближе.

      – А если я не хочу?

      – Должна слушаться моих повелений.

      – Ты же христианин? Ведь не похож на турка. Христианин?

      Это было так неожиданно, что он растерялся.

      – Кто тебе сказал, что я был христианином?

      – И так видно. Разве не правда?

      – Теперь это не имеет значения. Подойди.

      – Не подойду, пока не узнаю.

      – Чего тебе еще?

      – Должен мне ответить.

      – Ты дерзкая

24

Рушен – сияющая, а также русская.