Жестокая любовь государя. Евгений Сухов

большие толпы, располагали к себе широкими улыбками, какой-то заразительной веселостью. На них смотрели как на большую диковинку, с тем же немеркнущим интересом, с каким обычно разглядывали ручных медведей. Детишки, подбираясь поближе, строили рожицы и тотчас прятались за спины мужиков.

      Иноземцы совсем не обращали внимания на ротозеев – по всему было видно, что они привыкли к таким встречам. Слуги расторопно стаскивали тяжеленные сундуки на снег, а немцы в богатых волчьих шубах уверенно распоряжались.

      – А на ноги посмотри, – восклицал кто-нибудь из мужиков. – Башмаки такие бабы носят! И не поймешь, что за порты – не то ляжки толстенные, не то ваты в штаны напихано!

      Въезжать в Кремль не разрешалось даже послам, и потому сундуки грузили на сани, и слуги, впрягаясь в лямки, тащили поклажу вслед за хозяином.

      Мужики не расходились, провожая немцев любопытными взглядами. Все в них было странным, начиная от одежды и заканчивая речью. Даже улыбки, которыми они щедро одаривали собравшихся, казались особенными.

      Один из иноземцев – высокий здоровенный детина в короткой волчьей шубе и черно-бурой шапке, по всему видать, важный боярин – шел впереди, в руках он держал какое-то заостренное орудие, и длинная рукоять так и играла разноцветными каменьями.

      – Стоять, немчина, куда прешь?! – вышел навстречу послу молодой караульщик. – Чего это ты на государев двор с копьем вошел? Или порядка нашего не знаешь? Не положено с оружием к государю входить! Сдай свое копье! – Караульщик уже потянулся к оружию, но в ответ услышал яростное восклицание. – Аль недоволен чем?! Так мы тебя сейчас взашей, а еще государю расскажем, что ты на свадьбу с булавой пришел!

      Вперед посла вышел незаметный человек, который и ростом и видом своим являл полную противоположность вельможе, только одет он был так же нарядно: на плечах меховой плащ, шапка из куницы. Проковылял на кривеньких ножках к караульщику и произнес бесцветно:

      – Господин посол говорит, что это не оружие, а отличительный рыцарский знак. И отдать в руки его он никому не может, это значило бы оскорбить честь посла.

      – Ишь ты! Как же это не оружие, когда оно под булаву заточено. Да им не то что человека, медведя завалить можно!

      Человечек повернулся к детине и что-то сказал. В ответ вельможа быстро затараторил, и, даже не зная языка, все поняли, что посол шибко бранился.

      Мужики не расходились, с любопытством наблюдали за тем, что произойдет дальше. Походило, что это будет поинтереснее, чем пляска ручных медведей.

      – Думает, ежели он немчина, так при оружии и во дворец может подняться, – подначивал караульщиков горластый сухой старик. Грудь его, несмотря на сильную стужу, была расхристана, и на тонкой тесемочке болтался медный крестик. – Это таким набалдашником хватить по темечку, так и не станет человека. А тут, виданное ли дело... к самому государю-царю идет!

      – Господин барон говорит, что даже на императорском дворе у него не отбирали жезла. Так почему же