Максимальное удовольствие. Степанида Воск

шепнул мужчина, упираясь своим лбом в мой.

      – Не знаю, – я не менее его была шокирована случившимся. Со мною никогда такого не было.

      – Сучий потрох, – раздался знакомый голос. Это Николя совершил свой обход по раздаче люлей и вернулся в исходную точку. – Ты почему до сих пор не в каре?

      – Тебе пора, – я как заботливая подруга напомнила мужчине о необходимости быть в другом месте.

      – Я не хочу уходить, – в унисон ответил он мне. Его глаза горели неутоленной страстью, что так же плескалась внутри меня.

      – Надо.

      Мы словно вынырнули из океана жизни новыми людьми, которые были близки друг другу, как никто на свете не был ранее близок. Как такое могло случиться за кратчайший миг я не знала.

      Лауренцо проводил меня в свою ложу. Она оказалась намного ближе к центру дрома. И из нее знамо лучше было видно, чем оттуда, где я первоначально сидела. Было удивительно находиться одной среди десятка свободных мест.

      Мне было сказано не грустить.

      Поцеловать на прощание Лауренцо я не решилась, хотя очень хотелось. Сумасшедшая фанатка осталась там, где мы ее встретили. Она все же вернулась еще раз, видимо, надеялась, что ей все показалось и у нее есть шанс на место возле Лауренцо. Однако ей не повезло. Женщина пыталась увязаться следом за наму, но ее просто не пустили в отсек с ложами. Оказалось, что там была охрана на входе. В кои-то веки я была рада, что за деньги можно получить что-то больше, чем обыкновенный набор услуг.

      А потом начались гонки. А уж там я пропала окончательно.

      Заезды и до этого проходили, но тогда я ни за кого не болела, тут у меня появился человек, за которого очень сильно переживала.

      Говорят, на треке скорости совершенно не ощущается, что трибуны сливаются в сплошное размытое пятно, а гонщик, проносящийся мимо, чувствует только лишь биение сердца и свой кар. Я бы удивилась, если бы он и этого не мог, потому как скорости были колоссальными и запредельными. Кары парили над поверхностью дрома, как птицы. Быстрые, мощные, агрессивные, настойчиво рвущиеся к победе.

      Мне забыли рассказать, что во время основных гонок, а не тренировочных заездов допускалось подрезать соперников, создавать внештатные ситуации, провоцировать.

      Это было страшно.

      Это было захватывающее.

      Это леденило кровь.

      Хождение по краю, по лезвию, когда малейший просчет может привести к смерти бередил сердце, заставляя замирать.

      Я выглядывала со своего места, стараясь ничего не упустить, все запомнить. Мне было сложно сфокусироваться на чем-то основном, все время происходило что-то новое, требующее моего внимания.

      И тут я увидела Лауренцо. Он вышел в форме гонщика, затянутый в углепластиковый костюм от шеи и до пяток. Комбинезон повторял формы тела, ничего не скрывая, подчеркивая каждую мышцу, каждый бугорок, каждую выемку. Я даже не могла и представить, что он настолько потрясающе сложен. Широкие плечи, узкие бедра, мощная грудь, крепкие ноги и упругие ягодицы стали для