Сонная реальность. Виталий Вавикин

этому, когда Вернон заговорил о пользе рода Крейчи для общества, Аника не покраснела, не смутилась. Лишь окинула главу колоний внимательным взглядом, готовая принять свою, согласно отчетам комитета, наиболее благоприятную роль в обществе. В конце концов, когда-то это должно было случиться, а Вернон, согласно все тем же отчетам, был одним из наиболее подходящих кандидатов.

      – Твои предки всегда были близки к комитету, – неожиданно сказал Макс Вернон. – Особенно если посмотреть первые поколения после начала Возрождения.

      – Да, я тоже слышала об этом, – улыбнулась Аника, представляя Вернона отцом своего будущего ребенка.

      – Что же случилось? Последние поколения решили отойти от политики? Потеряли интерес?

      – Возможно.

      – А ты? Ты стала социологом, но вместо того, чтобы получить работу в комитете, предпочла студенческую аудиторию?

      – Быть учителем не так уж и плохо, к тому же… К тому же комитет уже повесил на меня ярлык репродуктивной функции как наиболее полезной для общества. – Аника утопила взгляд на дне своего стакана, где плескались остатки абсента, от которого было так тепло в желудке и так легко в голове.

      – И тебе это нравится? – спросил Вернон.

      – Что нравится? – Аника заставила себя не смотреть на него. – Ты хочешь знать, нравится ли мне моя роль в обществе?

      – Твоя подруга была младше тебя, но у нее было двенадцать попыток родить здорового ребенка. У тебя ни одной. Почему?

      – Мою подругу отправили в Город клонов.

      – Тебя пугает Город клонов?

      – Нет, но меня пугает одержимость, с которой Лола Бар пыталась родить здорового ребенка. Боюсь, что если я начну, то не смогу остановиться, как и она.

      – Так ты ни разу не пробовала?

      – Нет, но комитет и так сообщает об этом в анкетах.

      – Ну, это официально…

      – Я не нарушаю закон, глава колоний, – Аника покраснела, но все-таки решила, что пришло время посмотреть Вернону в глаза.

      Эта дерзость понравилась ему. Аника буквально почувствовала это где-то внизу живота, не в голове. Это не было логикой, это было… было… Инстинктом? Врожденным чувством влечения, которым наградила природа мужчину и женщину?

      – Думаю, судьба Лолы Бор тебе не грозит, – сказал Макс Вернон. Он не смотрел Анике в глаза. Его привлекал ее румянец – алые пятна на щеках и шее. Если бы вырез платья был чуть ниже, то он смог бы увидеть эти пятна и на груди Аники. – Я читал твое личное дело…

      – Да, я тоже читала, – неожиданно смело прервала его Аника. – Мой род имеет один из самых низких показателей врожденных заболеваний, а коэффициент деградации рода за последние шесть поколений стал отрицательным… Как социолог современного общества могу сказать, что это редкость. Таких женщин во всех колониях не больше дюжины.

      – Включая Первую колонию?

      – Первую? – Аника нахмурилась. Чувство флирта, которое, как ей казалось, имеет место быть, рухнуло. – Уже много поколений Первую колонию населяют клоны. Это их город. Их мир.

      – Так