Проходящий сквозь стены. Александр Сивинских

по-прежнему распахнутый, закатившийся, был розов от сетки лопнувших сосудов. Изо рта вывалился неестественно тёмный язык. Казалось, мертвец кривляется – подмигивает и дразнится. На серебряных штанах расплывалось отвратительного цвета мокрое пятно.

      Merde![7] Джулия был ламией. Сволочь Сулейман, говоря о репутации трансвеститов, утаил от меня самое важное. То, почему она у них такая, и каким змеям в случае чего я пойду на корм.

      Как видно, совершенно не страдающий брезгливостью Джулия отсалютовал себе бутылкой, тихонько хохотнул и, запрокинув башку, стал хлебать пузырящееся шампанское прямо из горлышка. Платиновый парик свалился. Череп монстра отливал синевой, был гол, пятнист и перепоясан сплетением варикозных вен.

      В этот самый момент чёрт дернул меня снова икнуть.

      «Приплыли!» – подумал я. Оставалась лишь зыбкая надежда, что предательский звук будет принят аспидом за шум опорожняемого черепахой кишечника.

      Джулия насторожился, высоко поднялся на хвосте и вперил подозрительный взгляд в террариум.

      Надежда моя разбилась об этот взгляд вдребезги.

      Не двигаться, уговаривал я себя. Только не двигаться! Свет падает так, что разглядеть меня без фонарика практически невозможно. Для того чтобы заподозрить человеческое присутствие в этом крошечном гроте, нужно обладать совсем уж больным воображением, заклиненным на мании преследования. Следовательно, я в безопасности. В полной.

      Бе-зо-пас-но-сти, – громогласно стучала в ушах кровь. Пол-ной, – подергивалась левая щека. Мертвый Сю Линь, казалось, глумливо подмигивал мне, далеко высунув толстый чёрный язык: скоро встретимся, братка! Я был близок к обмороку.

      Змей рывком приблизился. Перехватил бутылку, как гранату. Характерным движением близорукого человека, оставшегося без очков, оттянул кожу в уголке глаза к виску и вперился в каменную горку немигающим взглядом. В древние времена ламии завлекали жертву к своему логовищу нежным свистом. Противиться зову могли только выдающиеся личности. Герои и полубоги. Остальные становились закуской. Если повадки не изменились и чудовище засвистит…

      Джулия вытянул губы трубочкой.

      – Кто там? – спросил он ласково. – Выходи, негодный.

      Закусив губу, я молчал. Только бы не икнуть.

      Джулия шумно дышал и понемногу подбирал напряженные кольца под платье.

      Наверно, я даже не успею заметить, когда он бросится.

      Прошла долгая-долгая минута. Или две. За это время я успел великолепно понять старенького Пастернака, чей день длился дольше века, а также глубочайший философский смысл пошловатой, казалось бы, фразы: «ох-ох, что ж я маленьким не сдох?».

      – Показалось, – пробормотал змей неожиданно для меня. – Кому там быть? – И, неуловимым движением развернувшись, пополз назад.

      «Какая хитрая гадина, – подумал я с ненавистью, – купить меня хочет, как последнего кретина».

      Но, похоже, я

7

Дерьмо (фр.).