Серебряный единорог. Сергей Кириченко

туризма «Спутник» Владимир Тарасович Карасевич писал очередной отчет и с тоской думал, что блатная работа по распределению дефицитных путевок в соцстраны заканчивается. Путевок за границу, за исключением Северной Кореи, нет уже полгода, Обком ВЛКСМ вдруг стал не удел, в стране бардак. И, главное, неясная ситуация со «Спутником», а, значит, и с должностью, привилегиями, подарками и перспективой продвижения по комсомольско-партийной линии.

      Карасевич раздраженно засунул недописанный отчет в ящик стола, встал и подошел к настенному зеркалу. На него смотрел стройный симпатичный мужчина в идеально отглаженном коричневом костюме в мелкую полоску, белоснежной рубашке и шелковом галстуке. Высокий лоб венчали солидные залысины интеллигента.

      «А ведь я всем хорош, – размышлял Владимир, придирчиво разглядывая зеркальное отражение. – Молод, но опытен по службе, нравлюсь женщинам, но являюсь примерным семьянином, всегда знаю, с кем и сколько выпить, кому что говорить. И что я застрял в этой дыре за шесть тысяч верст от родной Беларуси? Что ждет меня в этой глухомани? Очередная жуткая зима с собачьим холодом? Поломанная в расцвете сил служебная карьера? Жалкая судьба мелкого чиновника?»

      Владимир Тарасович подошел к широкому окну и стал смотреть на центральную площадь города.

      Горожане в заиндевевших дубленках, шубах и пальто передвигались спешно: мороз сегодня прижал под тридцать пять. Один огромный мраморный Ильич никуда не торопился. Он стоял задом к девятиэтажному зданию Обкома КПСС и сверкал посеребренной снегом лысиной.

      Мысли Карасевича приняли другой оборот:

      «А может к лучшему, что я торчу в Чите. Москва бурлит, столичные издания разбухли от разоблачений зверств НКВД, демократы повылазили из всех щелей и щипают партию, словно крысы. Если так пойдет и дальше, не ровен час, дойдет до массовых выступлений и кровавого побоища, – председатель «Спутника» вернулся к столу, сел в мягкое кресло и расслаблено откинул голову. – Может ли полыхнуть в столице? – думал он, закрыв глаза. – Еще как может. Полыхнул же Карабах, кровавые события в Сумгаите стали почище Варфоломеевской ночи. В Ферганской долине вырезали турок-месхетинцев целыми семьями, в Таджикистане столкнулись лбами целые кланы, прибалты открыто говорят о выходе из Советского Союза. Если коммунистическая империя начнет разваливаться, то смутное время лучше переждать в далекой области».

      Мрачные раздумья председателя прервал приход посетителей: соседа Тонкошеина и незнакомца в новых синих джинсах и импортном свитере. Карасевич удивился: сосед заходил к нему на работу лишь однажды. Незнакомца он где-то видел, кажется, в телевизионном сюжете центрального канала.

      Тонкошеин прошел к столу и протянул руку председателю, отметившему в уме, что незнакомец держался независимо и уверенно.

      – Познакомьтесь, Владимир Тарасович, – тихо произнес Тонкошеин. – Это тренер профессиональной велокоманды Меркурий Сократович Анатолийский.

      Карасевич вспомнил, где видел посетителя – на фотографии в газете