Сон Ивана. Алексей Владимирович Шарычев

знаю я, вот гадом быть!

      Приехали, звонить иль не звонить?»

      До города добравшись наконец,

      Иван задумался печально:

      «Изрядно пьян, от «гречки» мне конец,

      Взять «соли» тупо и банально,

      Хоть всё же это бычий кайф,

      Но приход необыкновенный!

      Вмиг растворяешься в вселенной,

      Жаль, что безумный потом драйв,

      А отходняк – избави боже…

      Ну если только так, немножко.»

      – Звони на счёт «солей», извозчик!

      И вот уже «закладку» доставая,

      От радости повеселел Иван,

      Под нос чего-то напевая

      Отправился к себе, как в ресторан.

      Идя на съёмную квартиру,

      Момент экстаза предвкушал,

      И показавши фигу миру,

      Свою реальность создавал,

      И знал, что скоро будет бездна…

      Вот вожделенный миг, укол,

      И стало всё чудесно,

      Сознанья луч во тьму ушёл

      И осветил там неизвестность.

      Скользнувши в море эйфории

      Наполнил светом он простор,

      И растворился в этом мире.

      Под занавесью век, как штор

      Минуты три Иван валялся,

      Глаза открыв, он разбежался,

      Пошёл по комнатам бродить

      И сам с собою говорить…

      Теперь оставим мы Ивана,

      Чтоб можно было нам судить

      Каков бывал он вне дурмана,

      Каков бывал, когда не пьяный,

      Ведь мог и без того он жить.

      Нет, далеко он не таков,

      Не крыса из эксперимента,

      Что от момента до момента

      Лапкой скребёт у рычажков

      Для новой дозы наслажденья.

      Влекли Ивана вожделенья,

      Но стержень воли тоже был,

      Хоть и настойчиво губил

      Он этот дар без сожаленья.

      В Иване был источник сил,

      Дарующий ему надежду,

      Что вскоре сбросит, как одежду

      Всё, чем пленён он в мире был.

      Бывало, по четыре года

      Он трезв как стёклышко ходил

      И ощущал себя свободным,

      Но был тоскою злой томим.

      И трудно описать словами

      Ту боль души, то состоянье,

      В котором пребывал Иван,

      Не поддается то словам.

      Физически вполне здоров,

      А от души одни обломки.

      Он жил как будто в дымке снов,

      И каждый день, как на иголки

      Ступал он в зыбкий жизни путь,

      И думал: «Почему свернуть

      Нельзя с проторенной дороги?

      Куда несут меня здесь ноги?

      Какие в этом смысл и суть?

      Да, каждый видит здесь свой сон,

      Но для меня кошмарен он…»

      Хоть другом книги Ваня не был,

      Но и врагом он ей не был,

      С утра, бывало, до обеда

      Прочтёт кой-что по мере сил,

      Потом физической зарядкой

      В порядок тело приведёт,

      Так изо дня в день и живёт

      Покуда уж не станет гадко.

      Тогда зовёт его кабак,

      Иль дым травы, иль потяжёле,

      Но собирает Ваня волю

      И всё же крепится, бедняк.

      Бывает,