Обреченные на вымирание. Андрей Деткин

Едва я приблизился к двери, как щелкнул замок. Сердце забухало молотом и гулкими ударами отдавало в уши. Я переступил порог. Просторный ангар освещался разной степени издыхания люминесцентными лампами. Окруженный полумраком, я остановился в длинном коридоре. Слева, справа за железными перегородками, как я мог догадаться по закрытым дверям, находились помещения. В темном брюхе железной конструкции угадывался силуэт самолета. Линия крыльев перечеркнула по горизонтали коридор, кабина между винтами казалась головой гигантской птицы, а фюзеляж -торчащий из нее шип.

      Было тихо, лишь с улицы доносился приглушенный стенами стрекот цикад. Я стоял в темном коридоре и в нерешительности вертел головой. Вдруг сверху вспыхнули прожектора.

      – Милости просим! – раскатисто и громко продребезжали колонки, спрятанные где-то в верхотуре. Я не успел вздрогнуть, как на плечо легла тяжелая лапища. Пальцы клещами сдавили плоть. Изнемогая от страха, прогибаясь под чьей-то рукой, я медленно повернул голову. Из полумрака выступало лицо, оно было отекшим и бледным, словно принадлежало утопленнику. Когда волна ужаса схлынула, я понял, что смотрю на Яхо. Его физиономия ничего не выражала и казалась маской. Я подумал: «Если они хотели нагнать на меня жути, то это им удалось». От страха у меня подгибались колени и давило в мочевом пузыре.

      – Это…, прощение приперся вымаливать, дедан-пердан? На пузе приполз, как тряпка помойная. Дружок бросил, а хавать хочется? Это вот, в столовку дрейфишь показываться, скотина? И правильно, это, получил бы снова по соплям. Мы про таких, как ты, падлов, не забываем, – голос то опускался до громового, то срывался на фальцет. Усиленный динамиками он метался под железным сводом. Казалось, наркоман хотел казаться кем-то из всемогущих. В интонациях проскакивали нотки превосходства, самодовольства, по большей части, надо думать, взращенные моим испугом. Он продолжал, – да будет тебе известно, прыщ смердявый, это вот…, мы в твоих услугах не нуждаемся. Думаешь, это…, незаменимый такой нашелся блин. Катись отсюда, давай. Вали, это вот.

      Я почувствовал, как с моего плеча убрался экскаваторный ковш. Левое плечо стало стремительно расти. Яхо неспешной грузной походкой подошел к одной из дверей, распахнул ее. За ней я увидел Шурума. Он вальяжно раскарячился на драном кресле. Согнув ногу в колене, подставил себе под зад, а вторую закинул на захламленный стол. Почти лежал, упершись затылком в спинку, а подбородком в грудь. Перед ним распологался огромный ЛСДишный монитор, на котором в круге света сиротливо стоял я с открытым ртом, похожий на обгадившегося идиота. Шурум резко, словно от испуга, обернулся на Яхо, вороватым, юрким взгляд стрельнул по мне.

      – Он нам нужен… – услышал я угрюмый голос в колонках, а дальше было не разобрать, только шуршание ладони, которой Шурум закрывал микрофон. С минуту они спорили и решали мою судьбу.

      – Ладно, это, Яхо, иди блин, закрой дверь, – негодовал Шурум.

      Здоровяк подчинился.

      – Мы посовещались