(Не) настоящий брак. Маргарита Смирновская

понимаю… Кто это может быть?

      Тут я услышала истошный визг.

      – Ба-ся! Какая ты ужасная рыжая тварюга! – отвлек меня от мыслей вопль друга. – Посмотри, что ты наделал? Наглая дворняжка! Как я теперь таким шерстистым на улицу выйду?! Horror in! Это просто Horror in!

      – Алик… – прибежала я на кухню в одной коротенькой ночнушке.

      Парень стоял и щеткой счищал с черных джинс шесть моего кота.

      – Вредная скотина. От него одни убытки и плохое настроение. Как ты его терпишь? Знаешь, как он ночью храпит? Это же оглохнуть можно! – запричитал мой друг. – Настенька, я же всю ночь ни одним глазком своим не сомкнул… – тут он взглянул на меня и замер.

      Я сначала не поняла в чем дело, лишь потом до меня дошло, что ночнушка перевернулась, и одна грудь у меня оголилась. Быстро поправив, я попыталась отвлечься от возникшей неловкости:

      – А я привыкла к нему. Ты ему ушко почесал бы, и он перестал бы хрюкать.

      Почему Алик все еще на меня смотрит? И все же отвел взгляд.

      – Этот поросенок так нажрался, что, боюсь, это его желудок так рычал от несварения! Боженьки мои, я за эту ночь на всю жизнь наелся кошачьей шерсти!

      – Басик всегда весной линяет. Сегодня заберу его спать к себе, – я вернулась в комнату и услышала негодование Алика:

      – Чтобы и ты его шерсти наглоталась? Нет, с этим паршивцем надо что-то делать…

      Интересно, что? Ничего я с ним не буду делать. Этот котик со мной уже полтора года. И я ни за что никому его не отдам. Он же не виноват, что родился таким пушистым?

      Эсэмэс от свекрови заставило меня вспомнить, что я давно должна быть в аптеке.

      Любой нормальной девушке надо к выходу из дома готовиться не менее часа. Но именно Ванесса Вениаминовна научила меня делать все утренние процедуры за двадцать минут. Даже Алику нравилось, как я быстро и умело приводила себя в порядок.

      В этот раз свекровь превысила все возможные границы с заказом. Кто уж ей выписывал эти дорогущие бады, я не знаю, но у меня не было на них таких денег. Поэтому я купила лишь половину из списка и шла к ней с настроением приговоренной к казни императрицы, которую вели на эшафот.

      – Девочка моя, – начала она, когда посмотрела в пакет. – Ты такая невнимательная, или ты ждешь моей смерти?

      – Я купила то, на что у меня хватило денег, – неуверенно пролепетала я и сразу пожалела об этом.

      – Деньги! Ах, значит, деньги! Вот что тебе нужно от бедной и несчастной пенсионерки!

      – Мне от вас ничего…

      – Молчать! Молчать, когда мать разговаривает! Ты, видимо, забыла, кто я тебе такая?

      Куда уж там! Заставляет к себе почти каждый день бегать.

      – А зажмотничала для матери какие-то вшивые две тысячи!

      – Семь, – поправила ее я.

      – Да еще и приукрашиваешь! С нас хочешь поиметь?!

      В другой момент я пошла бы и с помощью кредитки купила ей лекарства, но не сейчас. Сама бы я смогла посидеть на кашке с огурцами, но Алика-то надо кормить!

      – У меня, правда, нет денег, – начала оправдываться я.

      Тут