Ты моя проблема. Мария Высоцкая

осталась с отцом. Нет, не так. Она корит себя, что бросила его. Она бросила, а я проявила смелость, хоть и была младше, чтобы остаться.

      – Прости. Как там папа?

      – Хорошо. Кстати, давай ему позвоним, – тут же загораюсь этой идеей, – по видеосвязи. Он обрадуется. На Катюху посмотрит. Он тоже давно ее не видел.

      – Не знаю…

      – О-о-о-оль, – закатываю глаза, – сейчас принесу планшет.

      Олька мнется, но неуверенно кивает.

      Они с отцом редко видятся. И созваниваются тоже редко. У Оли полно предрассудков и колоссальное чувство вины. Она уверена, что папа на нее в обиде, поэтому еще больше трясется идти на контакт.

      Снимаю планшет с зарядки и притаскиваю на кухню. Чайник отщелкивает кнопкой, сигнализирует, что вскипел.

      – Так, сейчас, – высовываю кончик языка, – во-о-о-о! Привет, папуль, – машу ему рукой и поворачиваю камеру так, чтобы Олька с Катей тоже вместились.

      – Девочки, – папа мягко улыбается, и сразу становится теплее на душе. – Это у нас уже Катюша так выросла?!

      Малышка ерзает на руках матери, но заинтересованно смотрит на экран.

      Я же делаю вид, что у меня звонит телефон, и выскальзываю в соседнюю комнату. Пусть наедине поговорят. Оля скованная. Ей всегда нужен толчок, чтобы решиться.

      Сначала я слышу в основном папины реплики. Он что-то спрашивает, рассказывает. Олька лишь отвечает или поддакивает. Но примерно минут через двадцать ситуация меняется. Я слышу смех сестры, а потом как Катюшка читает стишок Агнии Барто. Самой от счастья светиться хочется.

      Решаю, что пока рано возвращаться. Они только поймали там общую волну. Поэтому поудобнее устраиваюсь на диване и залезаю в инстаграм. Да-да, я подписалась на Соколова. Глупо, конечно. И он сто процентов не заметил приток еще одного подписчика к своим пятнадцати миллионам.

      Пролистываю ленту. Но там ничего интересного. Смахиваю сторис одну за другой и резко застываю. Как раз дошла до Дениса. На видео он колотит грушу, а за камерой слышатся реплики тренера. В конце этого боксерского закулисья Соколов снимает одну перчатку и ехидно улыбается. Я случайно оставляю реакцию в виде огненного смайлика. Нет-нет.

      Блокирую телефон и прячу под подушку. Дыхание учащается. Я трогаю свое лицо, поправляю ворот футболки. Встаю, делаю пару шагов, потом снова сажусь.

      По телу пробегает мелкая дрожь. Смотрю на свои пальцы и несколько раз сжимаю их в кулаки. Что за напасть такая?!

      – Ксю-ю-ю-ю, – голос сестры возвращает в реальность. В этот спокойный пятничный вечер.

      Кстати, празднование дня рождения Миши сдвинулось на неделю. Мама сказала, что ему срочно необходимо куда-то улететь по работе.

      Так что еще одна моя личная встреча с Денисом тоже сдвинулась на семь дней. Точнее, девять.

      – Ксюша, иди к нам, куда ты там пропала?

      – Иду, – кричу, но голос срывается на писк. Прокашливаюсь и возвращаюсь на кухню. – Пап, ты подстригся, что ли? – усаживаюсь на барный стул, сжимаю в ладонях чашку чая.

      Мы болтаем о каких-то незначительных вещах. Шутим. Много смеемся.

      Когда