Требуются родители. История попаданки. Татьяна Михаль

На что я надеюсь?

      Но глупое сердце и разбитая душа зацепились за его безумные слова ниточками зыбкой надежды.

      Мужчина деловито всучил мне коробку с тортом, а сам стал разуваться. Я следила за ним внимательным и настороженным взглядом. Очевидно, я действительно сошла с ума и теперь начала притягивать к себе соответствующую публику.

      Я рассматривала человека, который задел меня своими словами и недоумевала, почему я его не выгоню? Я застыла соляным столбом и жду, когда он снимет другую чёртову туфлю со стоптанной подошвой и наконец, расскажет о моём сыне…

      «Твой сын мёртв», – жестоко вернул меня в реальность мой уставший разум.

      – Как вас зовут? – спросила незнакомца, тряхнув головой, прогоняя въедливые мысли.

      Он снова рассмеялся, снял куртку, которую он носил, наверное, ни один десяток лет и сказал:

      – Ни один человек не сможет выговорить моё имя. Так что называй меня, как хочешь. Так-так и где у нас тут кухня?

      Прошёл он мимо меня, проводя рукой по обклеенным обоями стенам.

      – Хороший у тебя дом, Аврора, уютный. Твоему сыну тут нравилось…

      И снова этот идиотский смех.

      Поздравляю тебя, Аврора. Ты будешь пить чай с безумным бомжом и рассуждать о своём ушедшем сыне…

      Я рассердилась на саму себя, свою слабость, на этого человека, который постоянно ржёт, насмехается и зачем-то дал надежду… Надежду на что? Похоже, мне нужна помощь специалистов, раз я готова поверить словам первого встречного о том, что мой сын жив и находится в другом мире.

      – Прекратите! – зло процедила. – Прекратите смеяться! Я не вижу ничего смешного в моей ситуации! Говорите, что вам нужно и что вы знаете о моём сыне, и убирайтесь! Или не говорите ничего и всё равно убирайтесь!

      И опять он смеётся.

      Я хочу его придушить, убить, но лишь бы не слышать этот жестокий смех.

      – Я не уйду, пока не расскажу…

      – Что?! Что вы хотели сказать? Что мой сын в другом мире? Я, итак, это знаю…

      – Сядь, – сказал он вдруг изменившимся и серьёзным тоном.

      Я не смогла противиться этому властному приказу и опустилась на стул, продолжая держать в руках коробку с тортом.

      Он тоже сел на кухонный стул и посмотрел на меня своими безумными глазами, в которых вдруг отразилась вся вселенская скорбь и печаль. Его лицо ожесточилось и словно изменилось; скулы стали резче выступать; брови нахмурились и практически сошлись в единую линию; тонкие губы побледнели и, стало казаться, что он моментально постарел на целую вечность.

      – Как с вами людьми тяжело работать, – прошептал он тихо.

      – Кто вы? – спросила онемевшими губами и замерла. Из моего рта выскользнуло облачко пара, как бывает при морозе.

      Я поняла, что температура в комнате резко упала. Обеденный стол в мгновение ока покрылся хрустящей изморозью…

      Я поёжилась от холода.

      Что происходит?

      – Я ведь уже сказал, Аврора. Я, хранитель. А сейчас, в данный момент, я ТВОЙ хранитель. Мне сложно находиться в этом позаимствованном человеческом теле и сдерживать