Пантера для Самсона. Ольга Арунд

папа живёт на даче, и вряд ли в доме есть что-то съестное, поэтому нам пришлось проехать через ближайший супермаркет. Каша на воде то ещё отвратное варево.

      Остаётся вопрос как мне подняться на девятый этаж с чемоданом, продуктовым пакетом и ребёнком.

      – Помочь? – вздрагиваю, резко разворачиваюсь и наступаю прямо на пальцы непрошенного помощника.

      – Самсонова! – шипит Хоффман, но поддерживает меня под локоть, когда предательски подламывается тонкий каблук. Чёртовы босоножки! Стремление как можно скорее покинуть квартиру стоило мне нормальной обуви. – Имей совесть!

      – Ты бы ещё ближе подошёл и по носу бы получил! – я раздражённо захлопываю багажник, отсекая нас от увлечённого рассматриванием полурастаявшего яйца Сашки. – Какого… – исправляюсь, вовремя вспомнив о том, что сын повторяет всё подряд, а в моей речи слишком легко приживаются ругательства, – что ты здесь делаешь?

      – Собираюсь тебя купить.

      Глава 9

      Солнце медленно садится, лаская вечерними лучами деревянную горку на детской площадке, дикие яблони, посаженные самими жителями, и косящихся на нас старушек, облепивших скамейки как голуби парящие люки зимой. Я смотрю на Хоффмана и прикидываю что мне выгоднее, послать его сразу или сначала воспользоваться услугами носильщика.

      – Бери сумки, помощник, – побеждает здравый смысл.

      Подняв дверь багажника, жестом указываю ему на чемодан и пакет с продуктами, и Хоффман легко подхватывает вещи.

      – Мама?

      – Иду, Саш, – багажник закрыт, Хоффман при деле, и я отстёгиваю Сашку, ставя его на асфальт. Надутого, с рюкзаком и Киндером, и недовольно сверлящего взглядом чужого дядю с нашими сумками.

      – Здравствуй, Александр! – мой откровенный сарказм не мешает Хоффману важно пожать руку сына. – Меня зовут Гриша, я учусь с твоей мамой.

      – Глиса? – греча! Хочется съязвить, но не при ребёнке же!

      – Точно! – как ни в чём не бывало соглашается тот.

      – Идём, мой хороший, – мы первые идём в сторону подъезда и держим дверь, пропуская Хоффмана.

      Всё время, пока мы поднимаемся в лифте, Сашка недобро на него косится, а я поражаюсь его интуиции. Доля благодарности к Хоффману всё же присутствует в моих мыслях, и если бы не его наглые домогательства, я бы её даже озвучила. Если бы…

      С дверью приходится повозиться – последний раз открывать её своим ключом мне посчастливилось года три назад. Антонина Васильевна, мамина соседка-подружка, переехала и мама просила меня приезжать хотя бы раз в три дня, чтобы поливать цветы, больше напоминающие буйные джунгли. Тем летом она ещё была жива.

      – Мама, тепель мозно? – Сашка заходит в тесную прихожую, начисто забыв обо всём, кроме драгоценного яйца.

      – Сейчас помоем руки и съешь! Хоффман, – я зову его, ведя сына в ванную, – чемодан брось в коридоре, а пакет отнеси на кухню. И обувь сними!

      – Ты за кого меня принимаешь? – даже приглушённый водой, его голос звучит возмущённо.

      – Ты