Ну, здравствуй, жена!. Татьяна Абалова

змеей, так они встречаются на каждом шагу: на стягах, оружии, латах, барельефах. Да даже на трактирных вывесках их малюют!

      Лишь три человека в замке Ханноров знали, что пришлая дева по закону является женой лорда. А все из-за того, что строн не пожелал сняться с ее хрупкой шеи, которую Галло переломил бы на раз. Но даже такой выход из положения нежелателен. «Жена» должна убиться сама.

      – Не дай пресветлый Шаагиль вам возлечь с этой девчонкой, – Галло вытер рот и руки куском ткани и сыто рыгнул. – Тогда вас свяжет по рукам еще и ее первая кровь.

      ***

      – Здравствуйте! – сказала Юлька, заходя в просторное помещение, где помимо пары очагов (большого, в котором можно было зажарить крепкого кабанчика, и малого, где над огнем и сейчас висел котелок литров на двадцать), стоял огромный стол, а на стенах красовалась всяческая кухонная утварь. В шкафах высотой чуть ли не до потолка чисто отмытыми боками поблескивали блюда, тарелки и супницы. Воздух был душен и влажен, но хранил запахи недавно приготовленной еды, хотя ее самой нигде видно не было.

      Юля сглотнула голодную слюну и еще раз напомнила о своем существовании, поскольку единственный обитатель кухни ей так и не ответил.

      – Здравствуйте!

      У емкости, скорее напоминающей огромное корыто, чем привычную человеческому глазу мойку, склонилась крепкая женщина. Правда, судила Юлька о той крепости всего лишь по мощному заду, потому как посудомойка стояла к ней спиной и с упоением драила закопченный чугунок.

      По вздрогнувшим плечам местной обитательницы Юлия безошибочно определила, что ее услышали, но почему-то не стали отвлекаться от своего важного дела.

      – Извините, пожалуйста! – Юля подошла еще ближе. Теперь она видела и тонкие пряди волос, прилипшие ко лбу, и нос картошкой, и пухлые щеки. – Вы не будете так любезны подсказать, где я могу поесть?

      Лицо посудомойки побагровело, и она скосила глаза на Юльку.

      – Пресветлая Афарика! – воскликнула женщина и, распрямившись, приложила два пальца ко лбу. Такой жест Юля видела в кино, когда военные отдавали честь. Но испуганная тетка, у которой верхняя часть тела весьма ладно гармонировала с нижней, честь точно отдавать не собиралась. Она переместила пальцы к губам и трижды торопливо их поцеловала.

      Выпущенный из рук котелок с грохотом покатился по каменному полу, а посудомойка, резко развернувшись, кинулась куда-то в узкий проход справа от очагов, откуда вскоре послышались хлопок двери и скрип засова.

      – Странная какая-то, – Юлька, встав на цыпочки, заглянула в висящий над огнем котел и расстроилась. Там кипела вода. – Где же они все съестное прячут?

      Юля, согласно окружающему ее антуражу, догадывалась, что время холодильников еще не пришло, а ледник с припасами мог быть где угодно. Даже за той дверью, куда убежала посудомойка.

      «Как бы она там не замерзла», – добрая душа звала постучаться и вызволить беглянку из ледяного плена. Подчинившись зову сердца, Юля нырнула в узкий проход и, толкнув бедром