Расплата за наивность. Галина Романова

в замке заворочался, дверь распахнулась и Колька вырос на пороге собственной персоной.

      – Привет! – угрюмо поздоровавшись, он начал раздеваться.

      Алка совсем было раскрыла рот для язвительного приветствия, но, увидев его трехдневную щетину и запавшие глаза, быстро прикусила язык.

      Колька бросил пакет на кухонный стол, тяжело опустился на табуретку и вздохнул:

      – Ну, как ты тут? Сильно меня ругала-то?

      – Нет, – буркнула Алка, разбирая пакет. – Хорошо хоть хлеба догадался купить. А то хотела с балкона орать: «Люди, принесите хлеба!!!»

      Колька устало заулыбался, оглядевшись, заметил:

      – А порядок-то какой навела! Умница ты моя! А то живу, как в хлеву.

      – Кто ж тебе виноват? – возмутилась было Алка, но, смягчившись, попросила: – Ну, рассказывай! Что нового в городе?

      – Стреляют, – на манер известного киногероя протянул Колька.

      – Как стреляют? – опешила Алка. – По-настоящему?

      – По-настоящему, – передразнил ее брат. – Нет, понарошку.

      Помолчав, добавил:

      – Да! Железка эта дорогого стоит! Такой поднялся тарарам, что и не понять: где свои, а где чужие.

      – А ты-то за кого, Коль? – заерзала Алка. – Можешь мне рассказать-то хоть все как следует?

      – За кого, говоришь? – хитро прищурившись, Колька смотрел на нее в упор. – Это как посмотреть! Смотря кого считать своими, а кого чужими. Вот так-то вот, сеструха.

      – Ты мне загадками тут не говори, – рассердилась Алка, – Неужели нельзя рассказать все по-человечески?!

      – Ладно, не тарахти, – миролюбиво бросил Колька, на ходу снимая рубаху. – Я пойду себя в божий вид приведу, а ты подсуетись тут: собери на стол. Три дня толком не ел.

      – Кругом одни командиры, – бурчала Алка в закрытую дверь ванной комнаты.

      Но на стол оперативно все собрала и чистое белье брату приготовила, а в хитрой ее головке зрел и быстро разрастался план. «Только бы себя не выдать! – размышляла Алка. – Из него ведь слова не вытянешь, – оправдывала она себя. – Это что же получается: все самое главное опять без меня? Жди потом долгие лета, когда правда всплывет наружу. Нет уж, хватит!»

      Сытый и подобревший Колька весь вечер трепался обо всем, но только не о том, что по-настоящему интересовало Алку. Она как могла подыгрывала ему, чтобы усыпить бдительность. «Давай, давай!» – злорадно думала она. Натрепавшись вдоволь обо всем и ни о чем, Колька захрапел. Алла убрала все в кухне, постирала его вещи и тоже улеглась.

      Мысли одна тревожнее другой лезли в голову. Она ворочалась с боку на бок, стараясь не уснуть.

      Когда дыхание брата стало совсем ровным, Алка потихоньку выбралась из-под одеяла. На четвереньках подобралась к Колькиным брюкам и вытащила ключи, затем сгребла в охапку свою одежду и поползла на кухню. Там, лихорадочно озираясь, Алка быстро оделась. Когда начала поворачивать ключ в замке, то ни с того ни с сего ее разобрал смех.

      «Вот дура-то. Сейчас он проснется, опять под арест сядешь», – эти мысли подействовали