Дорога оружия. Виктор Ночкин

И ответ мой твоему хозяину известен: семь золотых в сезон.

      – А ведь Астах сказал, чтобы подумал ты. А когда Астах говорит подумать…

      – То мне сразу хочется цену поднять, чтоб он видел, что я хорошо думаю, – отрезал Мажуга. – Значит, если Астах на семь не согласен, скажи ему: последнее слово – восемь. Жду его завтра с задатком. Если вместо него сюда снова ты заявишься, мой ответ будет – девять в сезон. Ну а послезавтра я, наверное, съеду на пару дней, так что пусть Астах с задатком не откладывает. Потом ведь еще дороже получится.

      Произнося отповедь, Мажуга шагал к синему сендеру, теперь и он попал в ту часть двора, которая просматривалась сквозь решетку. Йоля видела, что хозяин фермы руку не убирает с рукояти кольта и держится настороже. Небось и охранник на вышке тоже в приезжих целит, если такое дело.

      Стало быть, приезжий-то совсем глупый, если с ним так приходится.

      Посланник процедил с угрозой:

      – Астах явится. Раз уж ты этак повернул, явится он самолично.

      – Тогда пусть поспешит. Потому что…

      Чем закончилось дело с посланником Астаха, Йоле досмотреть не дали. Дверь распахнулась, появилась Ористида:

      – Идем, замарашка, отмывать тебя будем.

      Вслед за теткой Йоля прошла по коридору, свернула и оказалась в просторной комнате. Вдоль стен здесь тянулись трубы с вентилями, а пол был с заметным уклоном, который вел к горловине в углу. В другом углу расположилась здоровенная деревянная лохань. Было душно, пар поднимался над лоханью и клубился под потолком.

      – Скидай лохмотья, – велела Ористида, – да лезь в воду.

      Йоля подошла ближе и заглянула в лохань – в лицо пахнуло горячим. Лохань была наполовину заполнена водой, такой чистой, что каждую досочку на дне видать.

      – Давай, давай, – поощрила Ористида. – Или за свои тряпки переживаешь? Не боись, оденем в чистое.

      – А может, не надо?

      Йоля вдруг заробела. Сроду в такую воду не окуналась. Как-то попала она с другими мальцами под водопад. В сезон дождей протекли перекрытия, и с поверхности полилась вода, размывая по пути все, что валялось среди руин старого Харькова. И такое там, видно, в воде растворилось, что у Йоли потом дней двадцать все, что попало под струю, чесалось и шелушилось. А может, дождь кислотный в тот раз небеса послали – кто ж разберет?

      Из тех, кто с ней угодил под сток, все так же болели, едва не перемерли. И хотя она понимала, что не вода виновата, а отрава с поверхности, страх остался.

      Конечно, сердитая тетка Ористида все поняла неправильно.

      – Что? – скривила она губы. – Страшно мыться такой грязнуле? Не боись, от этого не помирают.

      Йоля собралась с духом и попробовала воду пальцем:

      – Горячо!

      – Так только кажется. Сперва горячо, а как макнешься, хорошо будет, вылезать не захочешь. А, постой-ка. Давай ногу. Выше, выше задери, что мне – на карачках перед такой важной кралей ползать?

      Йоля сперва не сообразила, о чем речь, но увидела в руках Ористиды