Кикимора болотная. Людмила Милевская

бюджет не позволяет, – заявила она.

      – Не страшно, такие расходы я охотно возьму на себя, по дружбе и для эксперимента.

      Маруся просверлила меня взглядом и поняла, что я не шучу.

      – Ну, что скажешь? – спросила она, оборачиваясь к «своему». – Или я не права? Она завидует нам.

      – Права, права, – тут же замурлыкал он, кусая Марусю за щеку и умильно вскрикивая:

      – А щеки! Мои румяные щеки!

      Фу, как это противно. И я должна все это терпеть. Но в одном я с ним согласна: щеки Маруси и раньше занимали значительную часть ее лица, а в последнее время просто выступили за его пределы.

      – Ваня! Перестань, – млея от счастья, отбивалась Маруся, а он то кусал, то щипал ее оплывшие щеки с каким-то садистским остервенением, словно она была не тем, что есть, а извращенной малолетней нимфеткой.

      Я смотрела на эту сцену с нескрываемым отвращением, мысленно поклявшись не соглашаться на прислугу младше пятидесяти.

      – В общем, так, старушка, – вспомнила обо мне Маруся, когда Иван Федорович утомился дергать ее за щеки. – Ты как хочешь, но Жанне я уже сообщила. Работе она очень обрадовалась, поэтому выкручивайся сама. «Мой» занят сегодня, поэтому мы спешим. Пока, чмокни Саньку, мы испаряемся.

      Что они и сделали.

      Минут пять я стояла в прихожей, потрясенная столь наглым вторжением в свою жизнь.

      Кто кому завидует? Разве я пытаюсь протиснуть молодую девицу в Марусин дом? Щеки!

      Щеки!

      Я фыркнула и хотела вернуться в кровать, откуда раньше времени меня и извлекла Маруся, но три дверных звонка сообщили о приходе Евгения. Я распахнула дверь и тут же была подвержена нападению на свои худые щеки.

      – А щеки! Щеки! – радостно вопил Евгений, щипая и кусая меня на все лады.

      – С ума. сошел?! – отбивалась без особой охоты я. – Могу представить, где ты этому научился.

      – Да, эту сцену я только что видел в твоем подъезде, – признался Евгений.

      – Ну так не думай, что такой варварский способ выражения любви нравится всем, – ответила я и добавила:

      – Может, он и в самом деле любит Марусю, раз лучших достоинств в ней не нашел? А ведь и правда, из всего, что у нее было, более-менее сохранились только щеки.

      Евгений усмехнулся и пожал плечами.

      – Конечно, любит. Я не поклонник крупных – женщин, но Маруся уж очень хороша.

      Я, словно после удара под дых, поинтересовалась одними губами:

      – Чем же она хороша?

      – Сиськами, задницей и вообще фигурой. Всего много, все есть. Что еще мужику надо?

      Я растерянно осмотрела свою фигуру в висящем на стене зеркале. Отметив ее незначительность, я пролепетала:

      А мне еще хотели впендюрить молодую домработницу. Понятен ее замысел, я имею в виду Марусю.

      Евгений неожиданно заинтересовался:

      – Домработницу? Вот правильно. Это то, что тебе нужно. А то глянь на себя в зеркало: на тебе уже лица нет. Надо взять молодую крепкую домработницу, чтобы все спорилось в ее руках…

      Насчет