Корсары Тарновского. Дмитрий Павлов

самый! Упырь, – представил его Денисенко, второй помощник и командир призовой группы.

      Тарновский с любопытством глянул на знаменитого пирата. Упырь не представлял из себя ничего особенного: низенький, плосколицый, с узкими глазками-амбразурами и куцей бородёнкой из десятка волосин. Из-за этой редкой волосни на подбородке пирата в насмешку прозвали Чёрной Бородой. Впрочем, тем, кто попадал к Упырю в руки, становилось не до смеха.

      – В карцер, – приказал капитан.

      Чукчу увели. Вельботы подняли из воды и поставили на кильблоки. Из одной лодки достали крупного молодого парня в джинсах и клетчатой рубашке. На груди у него алело крохотное пулевое отверстие. Пират ещё дышал, но, кажется, уже не воспринимал происходящее вокруг и безучастно смотрел в небо широко распахнутыми голубыми глазами.

      – Это тот самый, который стрелял из пушки, – пояснил Денисенко. – Американец из Сиэтла. Маша застрелила его, вот только не до конца. Мы специально привезли, чтоб вы посмотрели.

      Прибежала Маша, уже без винтовки, но с санитарной сумкой. Помощь американцу не требовалась, он умирал. Воздух со свистом проникал через рану в грудную клетку при каждом вдохе комендора и сжимал лёгкое. Губы американца посинели, глаза закатились, тело вздрогнуло от судороги. Маша сложила собственную куртку вчетверо и сунула комендору под голову, чтобы тот не расшиб затылок о палубу, потом разорвала перевязочный пакет и попыталась наложить окклюзионную повязку. Глядя на них, Тарновский подумал о том, что это, наверное, романтично: умереть на руках девушки, которая только что подстрелила тебя.

      – Спустить с него шкуру! – предлагали мореманы. Им было ужасно жаль собственный корабль, искалеченный американцем. – Паяльной лампой его осмолить! Протянуть под килем!

      Судороги прекратились, комендор вытянулся на палубе. Он был мёртв.

      – Американца отнести в баню, к нашим покойникам, – распорядился Тарновский и глянул на моряков. Собравшиеся на шкафуте громобойцы внимали своему капитану с должным почтением. – Когда придём в порт, похороним амера как положено.

      Команда зашушукалась: чудит капитан. Хотя, если бы пираты, которых сейчас загоняли в трюм, дрались вполовину так же храбро и умело, как американец, вполне могло статься, что не «Певек», а «Громобой» набирал бы воду в отсеки, готовясь уйти в последний рейд – на дно. Так что американец честно заслужил свои три аршина твёрдой земли.

      «Рапиры» открыли огонь, добивая пирата. «Певек» садился кормой в море. Волны перекатывались через палубу, вода бурлила от выходящего из отсеков воздуха. Корма резко провалилась вниз, нос задрался, обнажилась крашеная суриком подводная часть корабля. В стальном корпусе пирата что-то грохотало, скатываясь по накренившимся палубам. Мгновение, и корабль быстро ушёл в кипящую воду. Огромные пузыри лопались на месте гибели пирата.

      – Всё! – Тарновский надел фуражку и сверил кокарду с собственным носом. – Одним морским чудищем стало меньше.

      К