Возмутитель спокойствия. Леонид Соловьев

и плавно ко дну.

      – Ах, вы, недогадливые чудаки! – сказал Ходжа Насреддин. – Разве не видите вы по дорогому халату и по шелковой чалме, что этот человек – мулла или богатый вельможа? И неужели вы до сих пор не изучили характера мулл и вельмож и не знаете, каким способом надо вытаскивать их из воды?

      – Вытаскивай скорее, если ты знаешь! – закричали в толпе. – Спасай его, он показался. Вытаскивай!

      – Подождите, – ответил Ходжа Насреддин. – Я не закончил еще своей речи. Где, спрашиваю я вас, встречали вы муллу или вельможу, который когда-нибудь что-нибудь кому-нибудь давал? Запомните, о невежды: муллы и вельможи никогда ничего не дают, они только берут. И спасать их из воды надо соответственно их характеру. Вот, смотрите!

      – Но ты уже опоздал! – кричали из толпы. – Он уже не вынырнет больше.

      – Вы думаете, что водяные духи так легко примут к себе муллу или вельможу? Вы ошибаетесь. Водяные духи постараются всеми силами избавиться от него.

      Ходжа Насреддин присел на корточки и стал терпеливо ждать, наблюдая за пузырями, что восходили со дна и плыли к берегу, подгоняемые легким ветром.

      Наконец что-то темное стало подниматься из глубины. Тонущий показался на поверхности – в последний раз, если бы не Ходжа Насреддин.

      – На! – крикнул Ходжа Насреддин, сунув ему руку. – На!

      Тонущий судорожно вцепился в протянутую руку. Ходжа Насреддин поморщился от боли.

      И потом на берегу долго не могли разжать пальцев спасенного.

      Несколько минут лежал он без движения, окутанный водорослями и облепленный зловонной тиной, скрывавшей черты его лица. Потом изо рта, из носа, из ушей у него хлынула вода.

      – Сумка! Где моя сумка? – простонал он и не успокоился до тех пор, пока не нащупал на боку сумку. Тогда он стряхнул с себя водоросли и полой халата вытер тину с лица. И Ходжа Насреддин отшатнулся: настолько безобразно было это лицо с плоским перешибленным носом и вывернутыми ноздрями, с бельмом на правом глазу. Вдобавок он был еще и горбат.

      – Кто мой спаситель? – спросил он скрипучим голосом, обводя столпившихся людей своим единственным оком.

      – Вот он! – загудели все, выталкивая вперед Ходжу Насреддина.

      – Подойди сюда, я вознагражу тебя. – Спасенный запустил руку в свою сумку, где еще хлюпала вода, и достал горсть мокрого серебра. – Впрочем, в том, что ты меня вытащил, нет ничего особенного и удивительного, я, пожалуй, и сам бы выплыл, – продолжал он сварливым голосом.

      Пока он говорил, горсть его – от слабости ли, а может быть, и по другой причине – постепенно разжималась, и деньги с тихим звоном текли сквозь пальцы обратно в сумку. Наконец, в руке осталась одна монета – полтаньга; он со вздохом протянул монету Ходже Насреддину:

      – Вот тебе деньги. Пойди на базар и купи миску плова.

      – Здесь не хватит на миску плова, – сказал Ходжа Насреддин.

      – Ничего, ничего. А ты возьми плов