Чудная баба. Нина Садур

хруст дай услышать…

      МОНАХ. Как он устроен, надо узнать. Нужно его разъять на волокна, там найдется изъян, отклонение. Может, ноготь особый, или жилки не так сплетены, не как у нас… и в том месте, в том неправильном сплетении жилок, синьоры, – сидит Вельзевул! Демоны любят такие места, синьоры. Демоны вьют свои гнезда в таких вот местах – если под сердцем, в груди, хоть чуть-чуть по-другому сплетаются жилы – демоны там уж раскидывают свои гамаки или… да что говорить, синьоры – в любой волосок, в ресницу – впивается демон, если ресница посмела завиться чуть круче, чем надо… Так что, синьоры, мы поймаем его, он маленький, крошечный, мы посадим его в колбу, закупорим на века, чтоб не выбрался, и тогда… может быть, можно будет всем нам остаться жить… потому что – ха-ха-ха! Вельзевул будет пленник, а не мы с вами… (Помолчав.) А ты… если, конечно, захочешь после всего этого…. насильно не будем держать! Но если останешься с нами… что ж… живи… в тебе не будет больше вреда, ты будешь женщиной человеческой. Так что решай.

      СОБЕРАНО (МОНАХУ). Да разве ж ты видишь ее?

      МОНАХ. Я вижу ее.

      СОБЕРАНО. Ну и… какова она?

      МОНАХ (совсем тихо). Ужасна.

      СОБЕРАНО. И ты посмел ее ранить?!

      МОНАХ. Я посмел! Потому что… дон Альвар, все и так говорят, что испанский офицер живет с ведьмой. А мы вынем из нее дьявола, как огонь из лампадки… и она будет ваша жена. (Кричит.) Вы же хотите ее!! И она… будет… синьор офицер… Доверьтесь. У инквизиции такие хирурги! Она вытерпит… ради вас… (БЬОНДЕТТЕ). Вытерпишь?

      БЬОНДЕТТА кивает. АЛЬВАР. закрыл лицо руками.

      Молодец! Я буду с тобой. Ты знаешь… я готов! Я… за руку буду тебя держать, вот так вот сплету твои пальцы своими, я все с тобой разделю, я тебя дышать научу, чтоб не было больно, чтоб крик останавливать. Я сам… все ножи, все пинцеты, все жуткие иглы с крючками… пусть они бродят во мне, как в тебе… мы не будем думать об этом, нам главное – дыхание не потерять, и пальцы наши как заговорщики, чтоб не расстались. Боли нет, боли нет! Если мы храбрецы – боли нет! Да ведь? На двоих – боли нет… (АЛЬВАРУ). А потом, синьор офицер, забирайте себе и живите в семейном замке своем хоть сто лет. Ешьте супы. Вышивайте. Делайте, что хотите.

      СОБЕРАНО. Мой цветочек…

      МОНАХ. Я не ломал вашего цветочка. Я даже не знаю, что это такое.

      СОБЕРАНО (рычит). Я разорву тебя!

      МОНАХ. Хорошо. Может, я не заметил? Какой он?

      СОБЕРАНО. Он… Он…

      МОНАХ. На что он похож?

      СОБЕРАНО. Он… Он похож… он беленький… он вот такой вот… Человек не может его описать.

      МОНАХ (подумав). Ты лжешь, офицер. Цветочков не бывает.

      СОБЕРАНО. Мальчишка. Офицеры Неаполитанской гвардии не лгут. (Глядит на БЬОНДЕТТУ.) Он как она. (Хохочет.)

      МОНАХ (удивленно). Как ты любишь обман, который даже не видишь! Зачем?

      СОБЕРАНО (угрюмо). Работай дальше, малыш. Уже поддень.

      МОНАХ (БЬОНДЕТТЕ). Идем к хирургам.

      БЬОНДЕТТА идет с ним.

      АЛЬВАР. Бьондетта!

      МОНАХ. Иди!

      Она идет.

      АЛЬВАР. Ну, Соберано, скажи?

      СОБЕРАНО. Вы удачно женитесь, синьор.

      МОНАХ. Иди, иди!

      АЛЬВАР.