Лето в Кралепоре. Максим Сергеевич Макаров

не читал книг из числа тех, где говорится о чужих волках и зайцах. Он больше любил физкультуру и спорт. Он говорил, что его лично волки никогда не били, и даже не досматривали.

      – А зачем меня обыскивать, я же не делал ничего такого. Ничего плохого!

      – Скажите, ваших знакомых досматривали?

      – Да уж не помню. У нас, я слышал, досматривают подозрительных, жуликов и бандитов. Я их и знать не знаю.

      – Вы никогда не видели, как работают волки… с преступниками?

      – Видел, но издалека. Это страшно. Вдруг стрелять начнут!

      – Волки!

      – Нет, бандиты! Наши в наших не стреляют, даже в шутку. – Фини удивился. Касторбильд смотрел насуплено и мысами дорогих ботинок наподдавал сухие палочки. Фини сформулировал следующий вопрос:

      – Если Вы станете свидетелем преступления – и вас вызовут… оперативные работники, Вы не испугаетесь их?

      – Наверно, нет. Меня до сих пор не вызывали. Здесь-то что – тихие места. Кабаны только ходят, а в остальном – спокойно. Приятелей, я слышал, вызывали, да! Особенно в старое время, когда только-только чужих прогнали. Тогда активно вызывали.

      – И ваши коллеги все рассказывали?

      – Все как есть! У нас ведь как – если наши спрашивают, надо отвечать честно. У нас так заведено: если знаешь, что говоришь неправду, а сам говоришь – значит, врешь. Если врешь – значит, хочешь помешать работе Органов. Если хочешь помешать работать – значит, враг или диверсант! А с них уже спрос жесткий! Это товарищи волки придумали еще давным-давно.

      – Что же, нельзя ничего напутать? Нельзя дать погрешность в показаниях?

      – Я всегда говорю то, что есть. Я не знаю, это грешно или негрешно – зайчик подпрыгивал на одной ноге. Наконец-то земля стала непрерывно и покрылась густой травой. По ней, как по волнам, Скороходов провел коллег в сторону косогора. Все вокруг устремилось вверх. Журналисты забрались к опушке, где дорога была уже практически ровной и открывались просеки. По ним дошли до самой деревни.

      Стю заметил, что умудрился где-то промочить оба колена, хотя он не проваливался.

      – История. Просушиться бы, шеф!

      – Умерьте пыл, Стю. Вы же видите, здесь только частный сектор. И к тому же, без технологий.

      Дома стоят без ограждений, все они собраны из крупных бревен; кое-где к ним примыкают строения из заводского бруса, но это нежилые постройки. Между домами есть еще домики с нарисованными окнами. Мимо носа Стю пролетела вереница с жужжанием. Такие домики были практически повсюду – на огородах, на крышах, на причудливых подставках в виде высоких пней, где ствол спилен почти на высоте медвежьего роста. Сверху сделана площадка, на которой стоит домик-улей. К ней часто примыкает лестница. Там где ульев очень много, они стоят в ряд. Жилые дома расположены в произвольном порядке и нет ни одной улицы. Иногда даже нельзя сказать, где кончается огород. В определенных местах есть кусты рябины – Скороходов дотянулся и понюхал веточки. Также есть рябины с высоким стволами. Они напоминают столбы для обозначения