Почем фунт лиха. Людмила Милевская

благодаря ее завещанию наследницей виллы в Сестрорецке и квартиры на Васильевском стала я, хроническая неприязнь родственников перешла в острую форму.

      – Если честно, я не слишком верю во все твои фантазии, – насыпая в чайничек заварку, сказала Нина Аркадьевна. – Это все твой эгоцентризм. Жила бы как все, не меняла бы мужей, как перчатки, до сих пор была бы счастлива, как я.

      Я ужаснулась, но и вида не подала, а, подмяв под себя ноги, устроилась на грязном (как и все в квартире тетушки) стуле перед широким блюдом и принялась таскать одно за другим песочное печенье.

      – Пока была жива Анна Адамовна…

      (Это моя бабушка, а следовательно, свекровь Нины Аркадьевны.)

      – …ты процветала, как сыр в масле каталась. Все сходило тебе с рук. Конечно, остаться в двадцать лет круглой сиротой неприятно…

      (Неприятно?)

      – …но надо же иметь мозги. Это же еще не повод, чтобы мотаться по всему миру, влипать в разные истории и не рожать детей.

      (Ее послушать, так для того, чтобы рожать детей, повода не надо вообще.)

      – Тебе сорок лет, а на кого ты похожа?! Ты только посмотри на себя в зеркало, и сразу станет все на место. (Каждый день смотрю, а не становится.) – По телефону твой голос легко можно принять за детский. Не ходишь, а порхаешь, как мотыль. Что за юбка? Светишь голыми, извини меня, ляжками. Кому ты подражаешь? Алиске своей дурной? Вышла бы замуж по-настоящему, нарожала бы детей и занялась бы хозяйством… Мигом отпадет охота девочкой прикидываться.

      Тут уж мое терпение лопнуло. Даже печенье в горле застряло.

      – У Алисы, между прочим, есть и племянники, и муж. – напомнила я, – а лет ей это не добавило.

      – Лет-то добавило, ума нет, – выразительно округлив глаза, отрезала Нина Аркадьевна. – А ведь тебе есть с кого брать пример. Вот я в ваши годы… (Не приведи господи!)

      – …солидная достойная женщина, порядочная и хозяйственная…

      (Со всеми признаками семейной жизни.)

      – …уважаемая всеми и мужем. Если ты не возьмешься за ум – умрешь, как твоя бабушка…

      (Только об этом и мечтаю: посредине праздника с пирожным во рту, окруженная поклонниками, подарками и любовью.)

      – …без мужа и семьи. Знала бы покойница, как сложилась твоя никчемная жизнь… (Умерла бы от гордости.)

      – …Знала бы, как мучаешься ты без нее, не стала бы баловать тебя в свое время. Как же! «Сонечка деточка! Сонечка внучечка!» – Нина Аркадьевна отвратительно передразнила мою любимую бабушку. – А теперь некому носиться с тобой, и ты затосковала, заскучала и запечалилась, взялась придумывать всякие истории.

      – Ничего я не придумывала, – оскорбилась я, вытягивая из блюда сразу три печенья.

      – Не перебивай аппетит, – сердито хлопнула меня по руке Нина Аркадьевна и, углубившись в чрево холодильника, уже оттуда продолжила:

      – Зря ты меня не слушаешь, я плохого не подскажу.

      – Я тебя слушаю, – заверила я, проследив глазами за тем, как ее голова вынырнула из холодильника и полезла в духовку.

      – А