Две жизни. Часть II. Конкордия Антарова

купе, чему Наль, уже успевшая несколько привыкнуть к своему открытому лицу, очень радовалась.

      Она, казалось, не замечала встревоженного вида дяди в Москве, когда тот шепотом что-то говорил капитану. Она была ровна и спокойна и в Петербурге, где их встретили двое незнакомых людей и очень торопили на пароход.

      Пораженная великим городом, она с сожалением сказала:

      – Проехать мимо всех этих красот, не заглянув никуда, какая жалость, капитан Т.

      – Не знать хорошо языка, а только осмотреть дома и галереи – это ведь тоже грустно, Наль. Будет время, и вы увидите много красот, узнаете быт разных народов и сможете, если захотите, вплести свой труд и красоту в их жизнь. Не спешите узнать все сразу. Сейчас помните только, что вы важная дама, моя жена.

      Наши пассажиры поднялись на пароход со вторым гудком. И только когда он отошел от берега, Наль заметила, как разошлись суровые морщины на лице капитана и как легко вздохнул дядя.

      – Если бы здесь был дядя Али, – прошептала Наль капитану, – он не скрывал бы от меня ничего, видя во мне усердного слугу-помощника. А ведь я ему только племянница.

      – Упрек ваш мне тяжел, Наль. Особенно потому, что и я, как Али, вижу в вас друга и помощника. Но пока мы не встретимся с Флорентийцем и не будем обвенчаны, я ничего не могу вам сказать. Даже того, куда и зачем мы едем.

      – Если вы не говорите мне ничего только потому, что вы связаны словом дяде Али, – я совершенно спокойна. Я думала, что вы уже не любите своей маленькой жены, которая ничего не знает и даже не понимает, как ей вести себя.

      – Простите, граф, что я прерываю вашу беседу, – подошел к капитану Т. капитан парохода, обращаясь к нему по-английски. – Ваши места оказались врозь, – кидая восхищенный взгляд на Наль и кланяясь ей, продолжал капитан.

      – Но я могу предоставить вам самую лучшую каюту, куда пассажиры не явились. Если угодно, я велю отыскать вашего секретаря и укажу ему каюту.

      – Я чрезвычайно тронут вашей любезностью. Если вас не затруднит устроить нас вместе, а мое место отдать секретарю, мы будем вам очень благодарны.

      – Помилуйте, я сам предложил. И буду счастлив служить вашей супруге и вам чем только могу, – ответил, изысканно кланяясь Наль, капитан.

      – Как же мы с вами поедем в одной комнате, капитан Т.? – подавляя волнение, сказала Наль.

      – Ничего, друг, не беспокойтесь. Вы еще не знаете, как будете переносить качку. Лучше, если братом милосердия при вас буду я, чем кто-либо чужой.

      – Мне страшно здесь. Это гораздо хуже, чем поезд. И почему все так смотрят на меня? – тихо спрашивала Наль, стараясь скрыть смущение.

      – Нельзя, немыслимо быть такой прекрасной, Наль. Я даже не могу сердиться на всех, кто – от матросов до капитана и от юношей до стариков – очарован вами. Если бы я был на их месте и имел бы право только исподтишка смотреть на вас, а не откровенно вами любоваться, как это делаю сейчас, я бы вел себя точно так же. А потому и не могу на них сердиться.

      Наль вспыхнула, улыбнулась мужу