Две жизни. Часть II. Конкордия Антарова

обряд венчания. Расписались в церковной книге и подождали несколько минут, давая пастору время переодеться. Выйдя из церкви. Флорентиец разместил всех по каретам, а сам снова сел с молодыми. Все отправились к нотариусу.

      Крупное пожертвование церковному причту и бедным прихожанам вызвало немало радостных толков среди оставшейся на паперти толпы. Тем временем, выполнив все официально необходимые акты ввода во владение новым имуществом, приняв поздравления и восторги служащих конторы, молодые и прочий свадебный кортеж направились к дому лорда Бенедикта.

      – А дядя? – войдя в дом, с ужасом спросила Наль. Николай тоже было всполошился, но Флорентиец тихо сказал им обоим:

      – У него снова был приступ малярии. Завтра мы его отправим с копиями документов и так ярко расскажем ему о пышном венчании, что он представит себе все так, будто и сам там был. Сейчас думай, Наль, только о гостях и учись быть обворожительной хозяйкой.

      – Ты не находишь, что это немного трудно, отец?

      – Нет, дочь моя, имея такого мужа, можно и не то победить.

      Николай повел свою жену в большой зал, которого Наль еще не видела, а Флорентиец, предложив руку пасторше, пригласил гостей следовать за молодыми. В зале было приготовлено шампанское. Николай шепнул Наль, чтобы она не пила, а только чокалась со всеми поздравляющими и подносила бокал к губам, делая вид, что пьет. Поздравив молодых, прошли в столовую. Место хозяина занял Флорентиец. По правую руку сели молодые, рядом с ними Сандра и Дженни, по левую руку – Алиса и лорд Мильдрей, а рядом с ними пасторская чета.

      Обед проходил оживленно. Сандра, Николай, пастор и Дженни говорили о последних достижениях науки. Пасторша и лорд Мильдрей оказались любителями живописи и театра. Только Алиса и Наль молча смотрели друг на друга.

      – Что вы так смотрите на меня, графиня? Я вижу в ваших глазах такое сострадание и сочувствие, точно вы читаете что-то печальное в моей душе, – сказала наконец Алиса, ласково улыбаясь Наль.

      – Я очень бы хотела стать для вас не графиней, а просто Наль. И в вашем сердце, кроме ангельской доброты, я ничего не читаю. Но мне думается, что вы не так счастливы, как кажется.

      Флорентиец посмотрел на молодых женщин и сказал:

      – Зачем загадывать, что будет завтра? Ты, Наль, стараешься угадать будущее Алисы. А жить надо только радостным сегодня. Разве у вас есть печаль, Алиса, как утверждает моя бедовая дочь?

      – Нет, лорд Бенедикт. Все, что я люблю, живет радостно рядом со мною. А если и есть у меня печаль, то она непоправима, она врезана в мою жизнь.

      Поэтому ее и нельзя считать печалью, это просто одно из неизбежных слагаемых моей жизни.

      – Вы, Алиса, решили это слагаемое принять безропотно?

      – Может быть, я и не права, лорд Бенедикт. Но что, например, толку бороться со смертью? От нее не уйти. Так и с тем неизбежным, что живет в человеке. Какой же смысл с ним бороться? Если оно составляет самый остов жизни и не может быть выброшено – как рак или порок сердца – иначе, чем со смертью. Надо принять