Темная история. Ольга Шумская

находить радость во всех окружающих мелочах…

      Да, возможно, это просто контраст, просто радость выпущенного на свободу узника, которому кажутся чудесными самые простые и естественные вещи. Но одно я знаю точно: ни разу в жизни мне так сильно не хотелось большего.

      Как жаль, что все вышло именно так. Как жаль, что попытка обернулась провалом. Но, положа руку на сердце, я просто не могла не попытаться, уже хотя бы потому, что жалела бы об этом всю оставшуюся жизнь.

      Лучше жалеть о том, что сделал… и эта старая фраза всегда была про меня.

      – Габи? – неверяще выдыхает голос рядом со мной. Я вздрагиваю и оборачиваюсь, – лишь для того, чтобы уткнуться носом в черное пальто и дивный серебристый шарф. Поднимаю глаза на лицо обладателя столь замечательной шмотки – и чуть не падаю в обморок от потрясения.

      Мужчина в серебряном шарфе смотрит на меня сияющими глазами, как на потерянную любовь всей его жизни; в каком-то смысле так оно и есть.

      – Дэн, – радуюсь я. – Дэн, это ты, глазам своим не верю.

      – Габи. – Он кладет теплые руки мне на плечи, осматривает с ног до головы и прижимает к себе – в крепком, но не несущем в себе никакой чувственности объятии. Годы не изменили его фигуру, одежда не скрывает стройности худощавого тела. А вот прическу сменил – над художественно растрепанными светло-русыми волосами явно поработал гениальный парикмахер. От него пахнет мандарином и кедром, узнаваемый везде и всегда невероятный «Selection»[18], проклятый мажор Дэн, всегда выбирает лучшее.

      – Дэ-эн, – кое-как выдавливаю я. – Габи… нужно… дышать!

      – Прости. – Стальной захват, качеством напоминающий кольца змеи, ослабевает, друг моего детства и моих университетских лет смотрит на меня смеющимся взглядом. – Скажи, какой шанс двум людям, живущим в Бельгии, встретиться в Берлине?

      – Лень подсчитывать, – отмахиваюсь я. Такой же шанс, как и несколькими годами ранее оказаться в одном университете в том же самом Берлине, нашем личном перекрестке вероятностей.

      – Я всегда говорил тебе, что Судьба и Предопределение – страшные силы, – что-то в его словах звучит фальшиво, но ощущение тут же ускользает прочь.

      – Не буду даже спорить. Дэн, как же хорошо, что это ты! – Меня переполняет радость. – Мы так давно не виделись, мне столько всего нужно тебе рассказать.

      – С удовольствием послушаю, так уж совпало, что у меня сегодня полно времени. Разрешишь пригласить тебя в какой-нибудь полночный бар?

      – Ну конечно. – Я отметаю мысли о Филиппе, которому никогда бы не пришло в голову спросить разрешения; как говорила незабвенная Скарлетт, «подумаю об этом завтра».

      Он хватает меня за руку, словно боясь потерять по пути, и мы устремляемся в берлинскую ночь в поисках спасительной гавани, способной предложить еду и питье двум заблудшим душам, только что встретившимся после долгой разлуки.

      Приютом полуночников оказывается турецкое кафе, где, по утверждению Дэна, подают самый лучший в мире чай. Мы садимся на угловой диванчик, друг детства косится на меня, явно

18

«Выбор» (англ.)