Навстречу Закату. Сергей Терещук

уж формы что надо… – пробасил матрас.

      – Не надо ваших сальных намеков! Хам! Тоже мне! Всего-то пару месяцев, а возомнил о себе невесть что! И позволяет себе скабрезничать. Тебе даже и не снилось то, что я пережила. Так что лежи себе и помалкивай в обивку.

      – Да! Советую вам контролировать свои пружины! – поддержал подушку судья. – Простите, сударыня!

      – Спасибо! Я хочу сказать, что это были волшебные времена. Сплошная романтика. Нам было хорошо вдвоем. Его голова только касалась меня, и он тут же отключался. Простите – сладко засыпал. Сны его были стремительными и светлыми. Только изредка Алекс менял позу. И я с радостью помогала ему. Он приобнимал меня и снова погружался в глубокий сон. Это были не просто сны, это был полет фантазии, наполненный надежд и грандиозных планов… Теперь же…

      Подушка как-то совсем сникла. Сбилась в комок. Замолчала.

      – Погодите про сейчас. А во время болезни?

      – А что во время болезни? Ничего особого. Меня временно заменили подушкой побольше. Алекс почти всегда сидел или полулежал. Так что от меня не было бы никакого толка. После того, как сняли гипс, и Алекс начал ходить, я снова вернулась на свое место.

      – И как было тогда?

      – Сны Алекса начали возвращаться. Ну, может, их было не так много, как до болезни. И, наверно, они были не настолько волшебные. Но они были. Это означало, что он вновь погружается в свою стихию. В какой-то момент мне казалось, что все возвращается на круги своя. Я предвкушала наши сказочные ночи. Но…

      Подушка окончательно потеряла форму. Форму, которой она так гордилась. Она превратилась в свалявшуюся кучу синтетического волокна.

      – Продолжайте! – голос Судьи был настойчив.

      – Все обернулось совсем иначе. Мне трудно сказать, с чем это связано. Я не эксперт и мне неизвестна дневная часть жизни человека. Но то, как Алекс ведет себя во сне, говорит о многом… Точнее, об одном.

      Подушка вздохнула.

      – Не заставляйте тащить из вас показания клещами. О чем же это говорит?

      – Все плохо! Вот что я вам скажу. Я не знаю, почему, но чувствую, что все очень плохо! Он полночи ворочается, не находя себе места. По несколько раз встает. Я вижу, как он стоит у окна, упершись лбом в стекло, и плечи его беспомощно опущены. А если ему и удается уснуть, то это сплошное мучение. Он ворочается с боку на бок. Переворачивает меня несколько раз за ночь, а когда все-таки успокаивается, то темные сгустки тяжелых мыслей давят на меня. Безрадостный беспросветный поток темной энергии. А иногда он утыкается в меня лицом, и я чувствую его горячее дыхание. И мне кажется… Я, конечно, не уверена… Но… Это только предположение…

      – Хватит юлить!

      – Я думаю, что он плачет.

      – Плачет? – по квартире пронесся тихий шелест недоверия и даже удивления, так эта мысль была неожиданна. – Как плачет? Слезами?

      – Да! Он плачет! Тихо! Беззвучно. Без слез. Но он плачет, господин судья!.. Простите меня, но я больше не могу говорить. Позвольте мне уйти.

      – Да! Идите! Вы достаточно нам рассказали!

      Подушка,