Облик Огня. Том 1. Михаил Липарк

выбрать кого-то одного. Если среди них будет иллюзионист, то, скорее всего, он и окажется тем, кто нам нужен. Тем не менее, надо быть готовыми ко всему, его истинное лицо может скрываться под личиной кого угодно.

      – А что, если я выберу нескольких? – Сарвилл наполнил кружку водой из кувшина.

      – Тогда мы не вернем наши деньги и задержимся в этом городе до тех пор, пока не найдем возможность заработать, а подобный расклад для нас смерти подобен. Рогар не сидит сложа руки пока мы тут развлекаемся. К тому же в Туурине мы должны появиться не позднее, чем через месяц. – чародейка взяла стакан странника, когда тот поставил его на стол, и медленно осушила до дна. Все это время Сарвилл пытался найти объект внимания, лишь бы только в полной тишине не пялиться на волшебницу, – во время выступления нашего «друга» я произнесу заклинание снятия иллюзии, что позволит нам разоблачить его и увидеть истинное лицо паршивца. Но если мы ошибемся, и используем заклинание, когда тот, кто нам нужен будет скрыт от наших глаз…

      – Мы спугнем птичку и потеряем всякие шансы найти его в этой помойке. – Странник сделал вывод, бормоча себе под нос, и снова наполнил кружку водой.

      – Осторожнее, медведь, – чародейка улыбнулась, – ты начал говорить про этот город как все дастгардцы. Рано или поздно это может нас выдать.

      – Значит у нас лишь один шанс, – пробубнил он в ответ, не отклоняясь от темы.

      – Не факт, – чародейка села на кровать и положила ногу на ногу, – но то, что он станет осторожнее – ясно как день.

      – Значит, выберем одного…

***

      Акробаты синхронно поклонились и убежали под аплодисменты восторженных зрителей. На манеже появился вестник и тут же завопил во все горло сорванным голосом. Именно завопил, потому что по-другому извержение высокого запыхавшегося охрипшего тенора из пропитой глотки назвать было нельзя.

      – А сейчас вашему вниманию предстанет самый великий и непревзойденный иллюзионист всех северных королевств – господин Яр из Афгаарда! Встречайте бурными и беспощадными аплодисментами!

      Толпа отзывалась несмолкающим ликованием в ответ на каждый словестный выпад с манежа. Какими бы прилагательными к слову «аплодисменты» в этот вечер не раскидывался цирковой вестник, все они, как один, находили отклик у зрителей, а, быть может, голодным до представлений аардцам, и вовсе было неинтересно слушать его, и они реагировали лишь на вопли друг друга, не обращая никакого внимания на содержимое предложений вестника.

      На улице уже смеркалось, и луна покорно заняла свое место на небе, вбрасывая толику мягкого света сквозь каменные бивни животных. Музыканты заиграли тревожный мотив. Все факелы погасли на несколько секунд, погрузив амфитеатр в кромешную тьму. Народ еще не успел запаниковать, как огонь вновь разгорелся и в центре манежа уже стоял высокий мужчина в черной мантии. Зрители охнули. Факелы снова погасли и вновь загорелись, когда Яр из Афгаарда пропал с места, а на пол, где он только что стоял, опускалась его легкая словно птичье