Дочка для владельца Империи. Татьяна Тэя

сейчас хочу.

      – Ты её даже на руках не удержишь. Ты еле на ногах стоишь. Тебе надо со своим состоянием разобраться сперва.

      Его твёрдое «нет» рушит остатки моей сдержанности.

      – Я… я хочу… я так больше не могу… я… я….

      Ненавидя саму себя за слабость, начинаю плакать. Уже не контролирую это. Слёзы просто катятся из глаз. И всё… Как бы не жмурилась, как бы не пыталась успокоиться, мне не удаётся. Ещё ужаснее, что Сергеев видит мою слабость. Да ему и так понятно, где мои болевые точки, в каких вопросах я наиболее уязвима. Вот только прямая демонстрация отчаяния может нанести мне вред.

      – П-пожалуйста… – скатываюсь до мольбы. – Я не могу… это невыносимо.

      Кажется, мой громкий всхлип перерастает в рыдание. Меня клонит в сторону. И темнота перед глазами, усыпанная белой рябью, начинает вращаться. Крепко держусь за кресло, только бы не упасть спиной на оконное стекло.

      – Арина, – раздаётся совсем рядом.

      А следом мои пальцы буквально отлепляют от спинки. Сергеев хватает меня за плечи, не позволяя осесть на пол. Он перемещает меня. Я утыкаюсь лицом ему в грудь. Это не первое наше касание после долгого перерыва, но определённо единственное, когда мы так близко. Когда все барьеры сметены.

      Сева усаживает меня в кресло. Кладёт ладони мне на колени. Оказывается, ноги дрожат. Это он так успокоить пытается?

      Берёт ладони в свои руки и легонько пожимает. Что это? Знак поддержки? Сочувствия? Того, что он принимает моё волнение? Я не понимаю.

      Он вкладывает в мою ладонь бумажные салфетки, поит водой и глубоко вздыхает.

      Потом встаёт и уходит.

      Ставлю локоть на подлокотник и без сил роняю голову в ладонь. Всхлипы уже затихли, остаётся противное отупение. В голове ни одной нормальной мысли, эмоции рвут нервы. И собственная беспомощность перед этим мужчиной делает настоящее невыносимым, а будущее – ещё более призрачным.

      Что меня ожидает? Ничего хорошего по видимости.

      Не знаю, сколько я так сижу, смотря в одну точку. Реагирую лишь на посторонний звук.

      Дверь в спальню снова открывается и внутрь заходит Сергеев с Ульяной на руках.

      Я подаюсь вперед, короткие вздохи – один за другим – наполняют лёгкие кислородом.

      Всеволод, держащий ребёнка, выглядит странно. Он будто сам не понимает, зачем это делает. А ещё, уверена, Сергеев не знает, как обращаться с такими маленькими детьми. Ульяна может заплакать, но она удивительно спокойна. Таращит свои прекрасные глазёнки, рассматривая окружающий мир, округляет ротик, подносит кольцо-прорезыватель к губам и начинает его мусолить.

      Боже… это ж сколько времени прошло? У неё первые зубки режутся, а я… я всё пропустила.

      От этой мысли новая порция слёз на подходе.

      Но Всеволод, видимо, замечает моё состояние. Качает головой, словно проигрывает спор. Так и вижу его мысли

      «Зачем я это делаю?»

      Сева, я не знаю, зачем ты это делаешь, но безмерно благодарна, что ты уступил…

      Сергеев подходит ближе, кладёт дочь на мои дрожащие руки, помогает её держать, обхватывая ладонями мои ладони.