Песнь Самайна. Влада Владимировна Мишина

ловя сейчас взгляды знакомых с детства людей, северянка отчётливо понимала, кто она.

      Чужачка.

      Отныне и навсегда.

      Сын старосты довёл Рогнеду до дома, передал в руки отцу и отрывисто кивнул на слова благодарности Локки.

      Прежде чем уйти, он взглянул на девицу, и лицо его на миг смягчилось.

      – Не выходи из избы пока, – тихо произнёс он. – Я поговорю с отцом, решим, как дальше быть. Но в деревню до той поры не суйся.

      Рогнеда быстро задвигала руками.

      – Говорит, что если судить её будут, то лучше сразу, – надломленным голосом перевёл Локка, с болью глядя на дочь.

      – Да какой судить! – чуть не зарычал сын старосты, – Нам бы всё так устроить, чтоб об этой ночи забыли все напрочь!

      Локка внимательно посмотрел на молодца, сжимающего руки в кулаки и не отводящего встревоженного взгляда от Рогнеды.

      – Тебе то что до судьбы нашей, Ивар? – тихо спросил Локка, впервые называя мальчишку, которого помнил ещё орущим младенцем, по имени. – Она ж тебе отказала, когда свататься приходил. В лицо рассмеялась. Неужто простил?

      Ивар не ответил. Развернулся, вышел из избы и тихо прикрыл за собой дверь.

      Рогнеда повернулась к отцу, готовая к любому наказанию, и с удивлением увидела, как Локка усмехается.

      – Ну, дочка, ну, наворотила, – протянул он, садясь на лавку.

      «Отец, я нашла в лесу капкан, в него попал…» – начала было Рогнеда взмахивать руками, но Локка жестом её остановил.

      – Да пусть ты хоть самих праотцов там, в лесу нашла, – проворчал кузнец и снова улыбнулся. – Вот я тебе жениха нашёл, и что? Ты ж на него всё равно не посмотришь дважды.

      «Кого?!» – широко распахнув глаза, Рогнеда вопросительно сложила пальцы.

      – Жениха, жениха. Вон как ради тебя забегал. Не то, что против отца, против всей деревни готов пойти!

      «Отец!»

      – Что отец? Будь я отцом хорошим, выпорол бы тебя за ночную выходку. Но разве ж рука подымется? Сам ведь отпустил.

      Рогнеда встряхнула руками, словно не находя нужных жестов.

      – Ну да ладно, – кивнул Локка. – Я ещё вчера тебе подарок обещал. От своих слов не откажусь.

      Кузнец скрылся на пару мгновений за дверью кузни и вернулся оттуда с блестящей свирелью, которую Рогнеда видела, прибежав перед закатом за отцом.

      Локка протянул инструмент дочери, и та с благоговением приняла холодный металл в руки.

      – Подуй, – велел Локка.

      Рогнеда поднесла свирель к губам и легонько подула.

      Прозвучал чистый высокий звук, навевающий мысли об утренней росе и искристой озёрной воде.

      Широко распахнутыми голубыми глазами Рогнеда взирала на отца, так и не отняв от губ свирель.

      «Это я сделала?» – словно задавала она вопрос.

      Локка мягко улыбнулся, и лицо его как будто помолодело. Даже вернулась в уголок губ озорная ямочка, по которой так скучала Рогнеда.

      – Ты можешь зажимать пазухи на ней, и звук будет меняться. Со временем получится музыка.

      «Я смогу петь?» – неловко сжимая