Его секретарша. Юлия Бузакина

к просителям из коричневой гостиной, а со всеми остальными груб и жесток! Он потерял маленькую дочку.

      – И что, других детей у него нет? – с интересом взглянула на Надю я.

      – Нет. Писали, что жена ушла от него почти сразу же после похорон. Не смогла пережить потерю. Эмигрировала в другую страну, не пожелав иметь ничего общего со своим мужем.

      – Ну, у такого мужчины обязательно появится новая жена. Свято место пусто не бывает, – ядовито подметила я.

      Зажав в руке стакан, подхватила с блюдца на комоде щедро посыпанный сахаром кружочек лимона, и, зажмурившись, выпила добрую половину плещущегося в вибрирующем пластике коньяка.

      – Писали, что с тех пор, как это произошло, он замкнулся в себе, и никого близко не подпускает. Живет совсем один и нещадно груб с окружающими. Но к просителям, у которых больны дети, он очень щедр. Ну, за новую работу!

      Надя приподняла свой стаканчик с коньяком и выпила, даже не поморщившись. Я последовала ее примеру. Только терпкий привкус горечи от общения с Облонским никуда не делся.

      – Еще по одной? – В бездонных голубых глазах именинницы заплясали чертинки.

      – А давай, – согласилась я.

      Надя плеснула коньяк в наши пластиковые стаканчики, и мы снова выпили. На этот раз меня немного отпустило. В груди растеклось приятное тепло, а мысли об Облонском уже не казались такими горькими. Ну, есть у него Ира. Что поделаешь? Он же не последний мужчина на этой планете. Да и возраст у него неподходящий. Мне двадцать два, а ему тридцать. Староват он для мужчины мечты. Пусть остается в роли злого босса. Да, вот она – животворящая сила хорошего коньяка. Всегда поможет найти плюсы в создавшейся ситуации.

      Резкий стук в дверь заставил нас переглянуться.

      – Пицца! – воскликнула Надя и деловито принялась рыться в своей сумочке.

      – У меня есть мелкие купюры. – Поставив стакан на комод, я бодро двинулась вперед именинницы.

      Распахнула дверь, да так и застыла, не успев произнести приготовленное: «здравствуйте!»

      На пороге стоял Волков. Его голубые глаза горели недобрым огнем.

      Икнув от страха, я отступила вглубь квартиры.

      – Надо же, а я с ног сбился искать тебя в городе, – рыкнул мой несостоявшийся жених и ловко схватил меня за запястье. – Случайно у общаги заметил!

      Вывернув руку, притянул к себе.

      – Сколько еще дурака валять будешь, а?!

      – Больно, пусти! – попыталась высвободиться я.

      – Поверь, это совсем не больно… – ядовито ухмыльнулся он. – Так, мелочи…

      Я отступала, он наступал. Даже разуться не удосужился и теперь безжалостно топтал своими ботинками белоснежный Надин ковер.

      – Моя семья очень недовольна твоим опрометчивым поступком, Маша. Бери сумочку. Ты возвращаешься ко мне. Это не обсуждается.

      Язык жалко прилип к небу, и стало нечем дышать. Почему-то именно сейчас мысли о возвращении в особняк Волкова казались чем-то чудовищным. Весь его облик – крупная, расплывающаяся фигура, дорогие, но без вкуса подобранные вещи, слишком