Скамейка. Владимир Губский

а есть отдельные, независимые государства с непривычным, костлявым, как баба Яга, названием – СНГ. Но самым неожиданно-предательским и огорчительным известием для Полушкина было то, что и Крым, где навсегда осталась лежать левая нога его отца, в мае сорок четвёртого освободившего Севастополь, тоже теперь не его Родина.

      На работу Полушкин не пошёл, не было желания, да и смысла тоже не было. Уже полгода не получал он зарплату, маленькие железные детали, которые он штамповал изо дня в день, давно уже были никому не нужны и оставались лежать под станком тяжёлой ржавеющей пирамидой.

      Сократив квалифицированных рабочих, предприятия умирали, банкротились, переходили в частные руки. Рабочие, чтобы не умереть от голода, кто мог, приторговывали барахлишком, другие вернулись к натуральному хозяйству, оживили заброшенные огороды, засеяли родительские наделы и спасались плодами от рук своих. Перебиваясь отдельными заработками, сезонными промыслами и работой на своём огороде, пережил, преодолел Полушкин смутное время. Подросли дети и покинули родительское гнездо.

      Ещё весной, во время очередного визита Юрия Николаевича в родные болота, получил Полушкин от друга детства приглашение на юбилей. Через два месяца, за день до назначенного юбилея, надев свой лучший, купленный ещё на свадьбу костюм, Полушкин сел в автобус и, преодолев более трёхсот километров, прибыл на дачу к своему другу.

      Выдернутый из родного угла с поблёкшими за годы совместной жизни обоями, где остались умаявшиеся от забот жена и кот, и оказавшийся в иной – сытой, шумной и оживлённой обстановке, в компании улыбающихся мужчин и нарядно одетых женщин, которых он не знал, Полушкин впал в состояние оцепенения. Он бессознательно улыбался этим мужчинам и женщинам, а более всего – еде, бесстыдно стоявшей перед ним на столе в широких тарелках, блюдах, подносах, салатницах и вазах. Вид еды был соблазнителен и, как дамы лёгкого поведения, смущал Полушкина – он не знал, как вести себя в этом море соблазнов, поглядывал по сторонам, горячо и смущённо благодарил, когда за столом расторопная соседка отделяла в его тарелку порцию оливье. В ответ он, как кавалер, ухаживающий за дамой, вплёскивал в подставляемый ею бокал водку.

      Многочисленные салаты, горячие и холодные закуски, вызывающие слюну маринады и соления, бьющие в нос своим острым запахом, мясные нарезки, придающие оптимизм настроению и сдобные домашние выпечки – пироги с грибами, луком и капустой покрывали всю поверхность большого стола, поставленного по трём сторонам комнаты. Посреди всего этого веселья обетованными островами возвышались главные блюда с жареными поросятами, тушёными утками, запечённой, украшенной зеленью петрушки белорыбицей и совсем уже будничными горками румяных куриных окорочков. В высоких многоярусных вазах вальяжно, как коты на завалинках, возлежали, лоснясь боками и дожидаясь финала, фрукты. Ротой почётного караула выстроилась вдоль стола шеренга разномастных бутылок с вином, водкой, шампанским