Висталь. Том 3. Текелински

что было некогда включено в ландшафты метафизики тонкого мира человеческого душевного архипелага.

      И человек, мысля уже совсем иными категориями становится убеждён, что это его мысли, и те убеждения-заблуждения, что прорастают новыми «кронами» на этой почве, становятся крепкими и монолитными, кои уже не способна развенчать никакая адекватная разумность.

      Сочи – без пальм, уже не сочи, а человек без привнесённых и разросшихся в голове «сорняков», уже не человек. И эти «сорняки», так же украшают его внутренний ландшафт, и порой восхищают обывателей, как восхищает украшенный пальмами ландшафт города Сочи. Но стоит отъехать на несколько километров в пригороде, и ты видишь настоящую местную природу. Как и, стоит немного отвлечь от принятых лекал рассудительности аборигена, как открывается его настоящая природа разумности, в которой уже не встретишь завуалированного апломба, пафоса собственной правдивости, и напыщенности, будто направляющей к истинности.

      Пройдя по берегу несколько миль, он вышел на узкую тропинку, что вела на крутой подъём. Поднявшись, он увидел трёхэтажное строение, покрашенное светло жёлтой краской. Стиль этого строения, был полу греческим, полу славянским. Небольшие колонны перед входим, и крыло с балюстрадой, и покатая крыша. Открыв калитку, и войдя в совсем небольшой дворик, что напоминал скорее палисадник, он увидел человека, сидящего в шезлонге, и курящего трубку. На столике рядом стоял, по-видимому кофе. Доброе утро, обратился он к сидящему.