Верни моей душе крылья. Наталья Щёголева

тёмным, мокрым, низким… Взбухшая от лишней воды река собрала с берегов всё, что плохо лежало, и теперь ворчливо перекатывала…

      Антуан подъехал к воротам замка, промокший до костей, уже теряющий сознание от усталости и голода. Да, он не ел уже больше трех дней. Шутка ли путешествовать без единой монеты в кармане? Расплатившись за гостиницу в Рунде, он вспомнил о кошельке только утром следующего дня, когда собрался заплатить за ночлег. Кошеля при нём не оказалось. Обронил ли он его где, украли ли его, это останется тайной. Выпутаться из неприятной ситуации получилось с трудом, трактирщик всё-таки согласился взять в оплату несколько пуговиц с камзола, благо они были украшены бирюзой и позолотой. А дальше, три ночи в поле под открытым небом почти без сна, и ни крошки хлеба во рту, пищей стала речная или колодезная вода, да несколько ягод, но Антуан не видел в этом проблемы, ведь ему совершенно не хотелось есть. Так он думал, но вряд ли это было правдой…

      И теперь, переступив порог родного дома, молодой граф едва ли не упал на руки перепуганной матери… Тяжелый сон сковал его сознание прежде, чем голова нашла подушку, так что прислуге пришлось снимать с господина мокрую одежду уже со спящего.

      * * *

      Тихий непередаваемой красоты шелест вошел в его сон исподволь, незаметно. По началу он слился в дуэте со звуком морского… или речного прибоя, но скоро приобрел свои собственные оттенки, обособился, и, наконец, потребовал чёткого определения. Для этого было необходимо открыть глаза. Но как же не хочется просыпаться! Где он этот прибой?! Там так тихо, мирно… пусто… Но нет, этот сладкий дурман уже успел уступить место острому любопытству. Ресницы дрогнули и приоткрылись, и с тот же миг солнечные зайчики ослепили взор радужными бликами.

      – С возвращением, сынок!

      – Мама?! – и Антуан всей душой подался навстречу этому дорогому мягкому голосу, остатки дремоты в миг развеялись, и драгоценный образ, наконец-то, прояснился.

      Графиня де Лаган присела на краешек кровати и приготовилась терпеливо дожидаться пробуждения сына. Сейчас же, поддавшись встречному порыву, она раскрыла объятия, и Антуан прижался к своей маме, как утопающий хватается за руку спасающего.

      – Сынок! Солнышко моё! – мать невольно испугалась такой горячности сына, крепко-крепко обняла его и стала успокаивающе гладить по густым спутанным волосам, – Дорогой мной… любимый мой… Ты дома! В безопасности!!! Всё будет хорошо! Всё будет хорошо…

      Очень нескоро до сознания Антуана начал доходить смысл её нежных слов. Юноша глубоко вздохнул и, наконец, отстранился:

      – Матушка, дорогая, как же я соскучился!

      – Я тоже, солнышко моё, очень соскучилась!.. Должна признаться, твой вид будит нездоровые фантазии, – мягко упрекнула она сына, – Рассказывай, что с тобой приключилось?

      – Приключилось? – Антуан растерялся, неопределённо повёл плечами и неловко улыбнулся, – Да ничего особенного. Просто очень захотелось увидеть вас, матушка!..

      От таких слов