АльteRNatива. Николай Секерин

за дела, пацаны?

      И уставился на Самсона.

      – В смысле? – лениво отозвался Штерн.

      – Ты о чём? – поддакнул Делюга.

      Я взорвался:

      – Хорош горбатого лепить! Вы там базарили про какой-то сюрприз от буфетчицы в столовке! Сейчас я вхожу, а вы тут все ржёте и сразу затихли как меня увидели! А ты вообще… обиделся! – заорал я на Толстого, словно обвиняя его в том, что он так быстро перестал обижаться.

      На мгновенье воцарилась тишина. Потом Чудо-тварь несколько раз громко чавкнул жвачкой и сказал издевательским тоном:

      – Ты дурачок что ли, Смычок?

      И тут все покатились со смеху. Все, кроме меня. В голову мне бросилась кровь, ноги стали ватными. Второй раз за день я слышу это «Смычок», меня никогда так раньше не называли и я вовсе не согласен на такое изменение моей кликухи!

      Обуреваемый яростью, я кинулся на Чудо-тварь и стал его бить. Чехов был выше меня на голову и, как я уже говорил, вообще самым сильным из нас. Он с лёгкостью отбил мои удары, вывернул мне руку и влепил унизительную пощёчину:

      – Успокойся, Костя! – сказал он грозно, не выпуская вывернутую руку.

      – Пусти! – крикнул я, чувствуя, что ещё чуть-чуть и расплачусь.

      Он отпустил, но настороженно следил за моими движениями.

      С трудом совладав с собой, я шумно выдохнул и сел на свою койку. Больше всего в тот момент мне хотелось выйти из комнаты, уйти подальше от корпуса и дать волю слезам, где-нибудь, где меня никто не увидит. Но я знал, что именно сейчас этого делать никак нельзя, я бы окончательно опустился в глазах своих друзей, и дальше всё становилось бы только хуже.

      Рывком я вытащил из-под кровати дорожную сумку и стал в ней рыться, делая вид, что что-то ищу. Все молчали, и мне казалось, что они сейчас смотрят на меня и перемигиваются между собой. Я боялся поднять взор и удостовериться, что то, о чём я думаю – правда. Что они продолжают надо мной куражиться, и вот-вот последует новая волна унижения.

      Порывшись в сумке, я достал книгу, которую взял с собой читать, но за минувшие дни ещё ни разу не открывал. Я бросил её на подушку и задвинул сумку обратно под кровать. С запозданием пришла мысль, что этого делать не стоило. Наверняка они сейчас начнут ещё глумиться и над книгой!

      Я лёг на бок, положил перед собой увесистый том и, наконец, опасливо оглядел соседей. Вопреки моим страхам, никто из них на меня не смотрел – каждый занимался каким-то своим делом. На мгновение мне даже показалось, что молчали они всё это время не из-за меня, а просто потому, что темы для разговоров были исчерпаны.

      Красный и Делюга, не издавая ни звука, играли в карты, Толстый листал какой-то глянцевый журнал с сиськами, Чудо-тварь пялился в окно, а Самсон вообще спал. Или делал вид, что спит.

      Может это уловка? Может они просто хотят, чтобы я думал, что на меня никто не обращает внимания? А стоит мне расслабиться и потерять бдительность, так они снова примутся за свои издевательские штуки?

      – Что за книга? – спросил, как ни в чём не бывало, Чудо-тварь.

      Урод!

      Я