Полёт пяти. Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 21. Павел Амнуэль

вы сможете ответить на этот вопрос. Я – нет. Поводырей учат умениям. Практикам. Как психологи в вашей ветви. То, что у вас называют психологией – не наука, а набор практик, как у нас лоцманство.

      – Хорошо, – пробормотал я. – Поводырь, значит. С одной Земли на другую. В определенном порядке, суть которого вы не знаете, ощущаете интуитивно, просто чувствуете, что с этой Земли…

      – Острова.

      – С этого острова нужно перебраться на вот этот, а не на соседний, а почему – понятия не имеете, я правильно понял?

      Поляков пожал плечами и одновременно кивнул. Получилось довольно смешно, он и сам улыбнулся, поняв, что его ответ – если подобный жест можно назвать ответом, – слишком многозначен, чтобы быть засчитанным.

      – А вы сами? – я ткнул в Полякова пальцем. – Вы должны помнить каждый остров, иначе не смогли бы быть проводником…

      – Поводырем.

      – Какая разница? Не смогли бы, верно? И как эти многочисленные острова уживаются в вашей памяти?

      Он пожал плечами.

      – Это вы тоже должны будете учесть в расчетах.

      – Какие расчеты? – буркнул я. – Работать с невычислимыми функциями обычными математическими методами невозможно.

      – Это ваши проблемы…

      – Вы не ответили на вопрос.

      – О моей памяти? Каждый момент времени мне кажется, что память у меня одна, и помню я одну свою жизнь от детских лет до нынешнего мгновения. И все острова, конечно, помню, вы правы, как бы иначе я знал фарватер? Но все это помню я, понимаете? Я. Один.

      – Да, – усмехнулся я. – Каждый момент вы помните свою жизнь, но не уверены, что одну и ту же? Одну – да, но ту же?

      Он отвел взгляд. Конечно, он думал об этом. Много думал. Умный человек. В огромном архипелаге – бесконечно большом, по сути! – он сумел найти остров, где надеялся получить ответы на свои вопросы.

      Я оставил его сидеть за столом и обошел коттедж – даже на крышу поднялся по знакомым ступенькам, через чердак, где было много пыли, хлама и воспоминаний, от наплыва которых мне пришлось остановиться, ухватиться рукой за свисавший с потолка шнур и переждать. Вспомнил, как в первую ночь, только переселившись в новое свое жилище, я всю ночь, вместо того, чтобы спать, простоял у открытого окошка (да, вот здесь) и смотрел на звезды, которых не видел несколько лет – в городе мне в голову не приходило любоваться звездным небом, там никогда не гасли огни реклам и фонари у домов, смотреть было не на что. Я смотрел на звезды и размышлял о том, как разобраться с проблемой Мардена-Кошета…

      – Понимаю, – сказал я, вернувшись в гостиную и застав Полякова в той же позе, в какой оставил. – Очень странное ощущение: помню функции Кошета так, будто сам…

      – Сами, конечно, – буркнул Поляков, не поднимая взгляда.

      К этому было трудно привыкнуть. Я вспомнил Янку – мою первую девушку, еще в России, где я жил до отъезда в… Господи, я же из Москвы сразу переехал в Штаты, не было на моем пути Израиля, да и делать мне там было нечего, никто не занимался проблемой, которую